— Ой, девушка, миленькая, не надо лить, а? Я этого еще сдетства не выношу, когда мать зеленкой… того. Не надо, а?

— Вам бы рубашку переодеть. Вся в крови. Вас в милициюзаберут на Садовом кольце.

— Не заберут, я тут близко работаю, мне бы только до машины,а там…

— А где ваша машина?

— А черт ее… там где-то…справа. Нет, слева вроде.

Вот тут Анфиса начала всерьез подозревать, что он психопат.

Это не добавило ей оптимизма.

Она кинула в раковину окровавленный тампон и приложиласледующий. Кровь еще сочилась.

— А вы… не помните?

— Да говорю же, с головой у меня что-то.

— В каком… смысле?

— Не, не в смысле! В глазах часто в последнее время темнеетчего-то, и я уж больше ничего… Вот сегодня за сигаретами вышел, два шагашагнул, и как будто ночь наступила, бац, и все, и не помню ничего. А потомочухался мордой в заборе каком-то, и щека… того.

— И вы точно не пьете?

— Девушка! У меня организм не принимает. Я последний раз портвейнпил двадцать лет назад в школе еще! Попробовать хотел, так еле-еле… того…

— Чего?

— Так еле-еле откачали в этой… в реанимации.

— Вам надо к врачу, уважаемый.

Как только она упомянула врача, он моментально перепугался,и она поняла это. Видимо, как все молодые мужчины, он до смерти боялся медицинывообще и любых врачей в частности.

— У нас в соседнем переулке отличная поликлиника. Я могудать вам телефон главврача. Он к нам часто приходит. — Анфисе очень хотелосьсбыть его с рук куда угодно, хоть бы в соседнюю поликлинику! — Обязательносделайте рентген. Если вы подвержены обморокам, это может быть симптомомсосудистого или мозгового заболевания.

— Да не, не подвержен я!

— Вот его карточка. Позвоните и запишитесь.

— Да говорю, не подвержен я!

— Только звонить надо сначала в регистратуру.

— А может, того? Само пройдет?

— Но не проходит же! Вы же сказали: часто темнеет в глазах.В следующий раз, когда вы так упадете… мордой в забор, — она намочила марлюдистиллированной водой из большой стеклянной бутыли и оценивающе посмотрела наего разорванную щеку, — вас ограбят или… еще что-нибудь похуже.

— Да чего хуже-то?!

— Убьют, — выговорила она хладнокровно. — Сходите к врачу.

Он вздохнул и спрятал карточку в нагрудный карманиспорченной рубахи.

— Умойтесь, только осторожно, иначе все опять закровоточит.Давайте я вам помогу.

Он поднялся — Анфиса придерживала рукой угол полки, чтобыненароком опять не треснулся! — шагнул и нагнулся над раковиной. Он умывался исмотрел в зеркало — изучал не столько себя, сколько Анфису за плечом, котораяделовито прибиралась на столе, собирала бинты и пузырьки с перекисью изеленкой.

Она чувствовала его взгляд, но позволила себя рассмотреть.

У него были умные и быстрые глаза.

— А как вас звать, девушка? Вы же меня… того — почти что отсмерти спасли, а я… того… не знаю, как вас звать.

— Меня зовут Анфиса.

— А меня Илья. Решетников Илья. У меня… бизнес.

Она хмыкнула, не в силах удержаться.

Вот зачем он сказал, что у него бизнес?! Затем, что мужикбез бизнеса — все равно что мужик без штанов — почти что и не мужчина?! Онавидит его в первый и последний раз в жизни — бог даст! — какое ей может бытьдело до того, бизнес у него или нет?!

Доблестный рыцарь, сэр Квентин, убивший в последнемкрестовом походе трех сарацинов, поскакал к пределам Паннонии, чтобы убитьтурка, а потом еще в Каледонию, чтобы заколоть там каледонца, чтосвидетельствует о бесконечной доблести сэра Квентина!

Бизнес у него, надо же!..

— А если мне медицина лекарств каких-нибудь пропишет, я,девушка, к вам приду. То есть, Алина.

— Анфиса.

— Извиняюсь.

— Ничего страшного. — Господи, хоть бы ушел уже!

Последовала некоторая пауза, словно он позабыл, о чемговорил.

— Договорились, да, девушка?

— Договорились, — согласилась она любезно и настежь открыладверь в коридор, что означало — прошу вас, или, по-простому, проваливай!

Он протиснулся мимо нее, косясь и пятерней закрываяиспачканную рубаху, чтобы не задеть ее крахмальный белоснежный халат — вежливыйи культурный мужчина!

Анфиса повела его к двери, забежала вперед и распахнулаперед ним дверь в торговый зал. Все замерло, как в плохом кино, пока онимедленно-медленно шли через зал, пока он медленно поворачивался к ней, кивал ейсверху вниз и брался за ручку двери. На крыльце он застегнул пиджак, долгошарил в нагрудном кармане, искал что-то. Не нашел, тяжело сошел со ступенек ипропал из виду.

Плохое кино кончилось.

Анфиса повернулась и оказалась нос к носу Лидой и ТанейТимофеевой.

— Вы чего, девочки?

— Надо было милицию вызвать, — заявила Лида и взглянула наТаню, ища поддержки. — Мало ли кто это! Может, бандит!

— Не похож он на бандита.

— А ты почем знаешь? — язвительно осведомилась Лида. — Илиты с ними на короткой ноге?

Таня вздохнула:

— Господи, чего только не увидишь на нашей работе. Сериалпрям.

— Это точно.

— А кто его так?

— Да говорит, что никто. Говорит, что упал.

— Откуда он упал?!

— Да я не знаю, Танюш. Странный он какой-то…

— Говорила, милицию надо позвать!

— Да ладно тебе, Лидка!

— А что такого? И заведующая предлагала…

Тут Анфиса вдруг вспылила:

— А тебе самое главное, что заведующая сказала, да?

Лида смерила ее долгим взглядом прекрасных карих глаз иответствовала жестко:

— А что нам, простым, делать? Нам только к начальству поближедержаться. Мы ведь не Ковалевы, не Ларионовы, да и не Коржиковы даже…

Углубляться в эту тему Анфисе решительно не хотелось, иЛидина осведомленность ее страшила. Она пожала Тане Тимофеевой локоть и пошлана свое место.