себя и того, кто стоял впереди.

– Третий ряд, щиты поднять, шаг вперед! Четвертый ряд, щиты поднять, шаг вперед! Вперед марш! Правой! Правой! Правой!

«Черепаха» двинулась вперед, и старший намеренно встал перед ними, чтобы нарушить строй. Лицо командира покраснело, и мышцы вздулись буграми, но «черепаха» не замедлила хода, тесня его монолитной мощью сомкнутых щитов.

Наконец он отскочил в сторону и проорал:

– Так держать, ребята! Готовься! Прикрыть фланги! Раз, два!

Боковые линии, не прекращая движения, опустили щиты, а внутренние линии их развернули. «Черепаха» уменьшилась в размерах, ряды уплотнились, замедлили ход, но упорно продолжали движение.

Легионер, сопровождавший Констанция, прошепелявил:

– Новобранцы, что с них возьмешь… Еще целый год учиться.

Констанций взглянул на его лицо с косым рубленым шрамом, который тянулся ото лба до подбородка. Разрезанная надвое губа обнажала черную прореху в зубах.

– Где тебя так разукрасили?

– В битве при Наиссе[58].

– Выходит, что мы вместе добивали остготов?

– Выходит, что так. Нам направо, господин офицер, – прошепелявил легионер и, пройдя несколько шагов, толкнул массивную дверь.

Они вошли в двухэтажное здание, внутри которого была полутьма, Констанций увидел силуэты двух военных, сидевших у стола напротив друг друга. Огонек светильника на столе освещал доску для игры в двенадцать линий.

Военные повернули головы. Навстречу Констанцию двинулся тот, что сидел слева.

– Констанций, дружище! Я жду тебя уже неделю! Пусть с опозданием, но мы отпразднуем твой двадцать первый день рождения!

Констанций узнал в нем старого товарища по службе в претории[59] и распахнул объятья:

– Ролло, старый волчище! Можно подумать, ты ждешь меня только для этого!

Предоставив товарищам время для приветствий, к ним подошел префект:

– Мой долг выполнен, ваша встреча состоялась. Оставляю вас. Делитесь секретами. Ужин пришлю сюда. Не обессудьте, еда солдатская.

Префект вышел из комнаты, и Ролло на глазах посерьезнел.

– Новостей много, Констанций, давай присядем. Начну с самого главного: наш бывший командир, префект претория, стал императором Аврелианом.

– Слава богам!

– О неожиданной смерти Клавдия в январе ты, конечно же, слышал? О том, что брат его пытался узурпировать власть, тоже знаешь?

Констанций молча кивнул, и Ролло снова заговорил:

– Аврелиан снял осаду с мятежных городов на севере и примчался в Сирмий[60], чтобы объявить себя приемником Клавдия. Войска его поддержали, а несостоявшийся император, брат Клавдия, вскрыл себе вены. – Сделав красноречивую паузу, Ролло продолжил: – Сейчас Аврелиан движется в Италию. Там сложнейшее положение – германские племена рвутся к Риму. У нашего императора есть план, но об этом позже. Я здесь для того, чтобы выслушать твой доклад о положении дел в Далмации. Вот мой мандат.

Ролло вынул из футляра небольшой лист пергамента и развернул его перед Констанцием.

Тот с удивлением заметил:

– Ты стал доверенным лицом императора? Это большая честь.

– И не меньшая головная боль. Я тебя слушаю…

Констанций заговорил:

– Последние новости таковы: презид[61] Далмации Септимий намеревается объявить себя царем и выйти из повиновения Риму. Он в сговоре с готами. Как только их племена дождутся тепла и переправятся через Данубий[62], Септимий присоединит к своему царству Паннонию[63].

– А что с Фракией и с Македонией?

– Они отказались присоединяться к Септимию. Его поддерживает незначительная часть войсковых командиров, главным образом в Салоне[64] и еще в нескольких прибрежных городах.

– И как, по-твоему, предотвратить этот раскол? – осведомился Ролло.

– Необходимо обезвредить офицеров, предавших империю, и взять под стражу Септимия.

– Ты прав, – рассуждая, Ролло ходил по комнате. – Но действовать надо скрытно и одновременно во всех городах. Тогда бунт будет подавлен быстро и незаметно для соседних провинций.

– Доклады по Далмации я отправлял Аврелиану каждую неделю с моими людьми – двадцать восемь гонцов[65] за четырнадцать недель, – сообщил Констанций. – До Византия со мной добрались только двое. Если коротко, это все.

Остановившись рядом с товарищем, Ролло спросил:

– Возьмешь на себя командование этой операцией?

– Я готов, но ее надо начинать уже завтра. Надеюсь, Аврелиан отдаст об этом приказ.

– Ну хорошо, – улыбнулся Ролло. – Теперь о твоем новом задании. Я бы назвал его приятным…

– Такие разве бывают?

– Тебе придется переправиться в Дрепан.

– В тот городишко на другом берегу Босфора?

– Ты, видно, многого не знаешь… Последние годы для Дрепана были весьма удачными. Город кормят судостроительные верфи, окрестные леса, ну и, конечно же, войны. Твоя задача разместить там заказ на десять бирем[66], приспособленных для перевозки кавалерии.

– Это непросто…

– Найди толкового инженера, чтобы тот придумал, как быстро загрузить лошадей и еще быстрее их выгрузить.

– Я понял.

– Ты должен все объяснить, предусмотреть и проверить. Спрос – только с тебя. Найдешь в Дрепане ветерана Модеста Юстуса из преторианцев. Он поможет тебе.

– Где именно?

– Его пост на городском форуме.

– Что с деньгами?

– Деньги я тебе передам. Веди учет до самой мелкой монетки, не запускай, а то потом из своего кошелька докладывать будешь!

– С этим все ясно, – сказал Констанций. – Но что же приятного в этом деле? Сам знаешь, я не большой любитель возиться с деньгами.

– Жить будешь не в казарме легионеров, а в мансио «У трех дорог», неподалеку от порта. Оттуда есть выезд на общественную дорогу, и там восхитительная кухня! Конечно, не такая, как на пирах в патрицианских домах Рима, но вкус пищи божественный.

– Ты откуда об этом знаешь? – в голосе Констанция послышалось недоверие.

– Полтора года назад мне довелось там задержаться с товарищами. Помнишь Храброго Марция?

– Это которого ранили в сражении под Медиоланом и теперь он хромой?

Вопрос Констанция вызвал у Ролло приступ неудержимого хохота.

– О да! Храбрый Марций теперь Хромой Марций. Но рану он получил в другом месте, и я был свидетелем этой битвы! Сражение случилось в таверне «У трех дорог».

– С трудом в это верится.

– Прости, друг, но ты ошибаешься. Ничего героического Марций не совершил. Пристал к девчонке, хотел затащить ее в постель, не слушая возражений. Та пнула его по колену, вдобавок сломала нос.

– Злобная фурия…

– Но этим не обошлось. Девчонка оказалась дочкой хозяина, и тот завершил избиение несчастного Марция. Глядя на выражение лица заботливого папаши, я было решил, что Марцию конец. Однако гостинщик вырубил нашего забияку без лишней жестокости.

– Тогда он легко отделался, – заметил Констанций.

– Можешь приударить за той девчонкой, она того стоит.

– Мне не интересны амазонки с характером фурии, которые калечат своих гостей!

– Не трусь, Констанций, и боги тебе помогут!

– Послушай, Ролло, здесь есть что-нибудь вроде терм?

– Хорошо сказано, дружище! Что-то вроде терм в лагере есть, однако ни бассейнов, ни комнат отдыха ты там не найдешь. Византий страдает от нехватки воды.

– Я просто хочу помыться с дороги, – сказал Констанций.

Ролло по-дружески похлопал его по плечу:

– Идем, составлю тебе компанию.

Они вышли на площадь и в полной темноте направились в термы, которые, как и все в лагере, располагались поблизости.

В раздевалке пожилой однорукий ветеран выдал им по простыне и куску мыла. Друзья прошли в тускло освещенную парную. Констанций расстелил на полке простыню и растянулся со вздохом облегчения.

Блаженную тишину прервал Ролло:

– А теперь обсудим твое задание.

– Не возражаю, – отозвался Констанций.

– Императору Аврелиану необходимо навести порядок на территориях вдоль Данубия.

– Биремы для этих целей как нельзя хороши – они годятся для моря и для реки. На них удобно перевозить конницу и перехватывать небольшие отряды варваров.

– Аврелиан собирается перекрыть границу по Данубию и тем самым обезопасить Рим.

– Ты прав, друг. Дакию[67] за Данубием Риму не удержать. Нужно двигаться на Пальмиру. Провинции на окраинах империи только и думают о том, как отколоться от Рима, – сказал Констанций. – А теперь давай-ка подумаем, как отметить мой день рождения. Тебе хорошо известны местные харчевни. Какая из них лучшая?

– Завтра с рассветом нам надо быть в порту, – ответил Ролло. – Я отбываю к Аврелиану, и мне предстоит долгий путь. Ты, если боги будут к тебе благосклонны, к вечеру будешь в Дрепане!

– Тогда помоемся – и сразу же спать.