– Не расстраивайся, Ник, с каждым может такое случиться. Эти собаки Ерофеева в самом деле очень сильны и резвы. Нужен чрезвычайно опытный ездок, чтобы с ними справиться.

– Да ничего такого со мной не случилось, и я наверняка выиграл гонку, если бы Лика не позвала к себе этого предателя! – с досадой сказал молодой лорд Трентон, указывая на Пушка, который стоял в упряжке с самым невинным видом.

– Как, Лика устроила твое падение?! – изумился инженер Белогорцев.

– Вот именно. До этого дня я и не подозревал, что настолько ей неприятен, раз она проявила такое коварство! Все, с меня довольно. Пусть теперь Лика думает о будущем, – с горечью произнес Николас, но тут же с вновь появившейся надеждой и некоторым недоумением добавил: – Она сказала, что выйдет за меня замуж, если в четверг пойдет дождь. Как ты думаешь, Серж, почему Лика так сказала?

– Это означает, что вам не быть вместе никогда и ни при каких обстоятельствах, – вот что она сказала, Ник, – невольно улыбнувшись, объяснил Сергей другу смысл русской поговорки.

– Тогда это конец, – Николас с отчаянием взъерошил свои темные волосы пальцами. – Мне больше ничего делать в Ново-Мариинске. Как только я найду свое золото, то покину Чукотку.

– Ладно, Ник, не надо отчаиваться, – успокаивающе сказал ему Сергей. – Поедем домой, Надя обязательно что-нибудь придумает. Кстати, она специально для тебя приготовила к ужину твой любимый пудинг.

Николас невольно улыбнулся и позволил Сергею увлечь себя за собой. Как хорошо, когда рядом есть настоящие друзья. С ними даже черный день сокрушительной неудачи покажется ясным светлым и обнадеживающим днем.

Глава 10

– Четыреста тридцать пять, четыреста тридцать шесть, четыреста тридцать семь…

Сидя за круглым столом в гостиной, Лика сосредоточенно считала рубли, почти благоговейно касаясь хрустящих банкнот. Они олицетворяли для нее свободу, долгожданную независимость, избавление от нужды. Еще у нее были поистине наполеоновские планы, как приумножить выигранный капитал. Она намеревалась арендовать пустующий амбар под склад звериных шкур и прочей добычи охотников чукчей для последующей успешной перепродажи купцам, которые прибывали за товаром в Ново-Мариинск весной. Лика подметила, что далеко не вся добыча, которую чукотские охотники могли продавать интересующимся этим товаром торговцам идет в торговый оборот из-за краткого срока навигации теплой порой года. Она же со своей собачьей упряжкой могла круглый год объезжать кочевья охотников и оленеводов, и первой покупать у них самый лучший товар по сходной цене. Денщик Мирон знал толк в выделке звериных шкур, а это сулило им обоим дополнительный источник прибыли.

Оставалось только хорошо продумать, как успешно осуществить взлелеянные планы. Первым делом следовало отдать Николасу Трентону долг в пятьсот рублей, а также попытаться выкупить у него Пушка, который помог ей заполучить вожделенный денежный приз. Ни за что на свете Лика не хотела расстаться со своим верным четвероногим другом, и вдобавок оставить его в руках человека, сердитого на него своим поражением на гонках. Но самой идти к молодому англичанину ей было неловко. Что и говорить, она выиграла у него не совсем честным способом, к тому же, когда она увидела неподалеку от финиша хромающего Николаса, которого поддерживал Сергей Белогорцев, это испортило ей всю радость победы, и она стеснялась показываться ему на глаза. Нужно было обратиться к помощи посредника, и Лика, высунувшись в окно, позвала к себе Мирона, который рубил во дворе дрова, засучив рукава.

– Зачем звали, Гликерия Яковлевна? – спросил ее, войдя в гостиную, маленький пятидесятилетний солдат, который верой-правдой служил Кудрявцевым более двадцати лет.

– Мирон, голубчик, отнеси лорду Трентону наш долг – пятьсот рублей – а также попроси его хорошенько, чтобы он согласился продать мне Пушка, – с просительным видом произнесла девушка, нежно глядя на денщика. Она возлагала большие надежды на его умение договариваться и умела в нужный момент к нему подольститься. От Мирона теперь многое зависело, и от Лики ускользнула ирония ситуации. Она назначила недалекого солдата на роль дипломата, призванного убедить жестоко обиженного ею сына английского посланника, который показывал искусство высшего класса в международной дипломатии сделать ей значительную услугу, отдать лучшего в Ново-Мариинске ездового пса, который стал причиной его неудачи на гонках.

Мирон тоже не видел ничего страшного в том, что его посылают с ответственной миссией к отпрыску британских дипломатов.

– Не извольте беспокоиться, барышня, все сделаю в чистом виде, – кашлянув, заверил он ее.

– Да, Мирон, за Пушка не торгуйся, какую цену за него назначат, на ту и соглашайся. И не забудь забрать долговые расписки после того как отдашь деньги, – напомнила ему Лика.

– Не забуду, – бодро ответил денщик и вышел из гостиной.

В коридоре он натолкнулся на Якова Степановича, который уже давно крутился около двери, пытаясь подслушать разговор Лики и слуги. С тех пор, как Кудрявцев узнал о крупном выигрыше дочери, он потерял покой и мечтал прибрать к своим рукам хотя бы часть ее рублей.

– Мирон, тебе Лика что-то дала из денег? – спросил Яков Степанович, жадно смотря на денщика. Ему страсть как охота была выпить, но домочадцы давно изучили повадки хозяина дома и знали, как ему противостоять.

– Никак нет, Яков Степанович. Гликерия Яковлевна распорядилась взять еще несколько бревен на пароходе «Ермак», – не моргнув глазом, соврал барину денщик.

– Э-эх! – разочарованно выдохнул Кудрявцев и, досадливо махнув рукой на Мирона, понесся в гостиную, не в силах больше переносить пытку неизвестностью.

Лика при виде отца инстинктивно прикрыла стопку денежных купюр рукой.

– Вы что-то хотели, батюшка? – настороженно спросила она.

– Вот что, Лика, – переминаясь с ноги на ногу, сказал Кудрявцев. – Мы давно мамку не поминали. Дай несколько рублей, надо поминальный обед устроить.

– Ни копейки не дам! – отрезала девушка. – Не для того я с мужчинами за эти деньги на гонках боролась, чтобы вашему пьянству окаянному потакать. Вы, папенька, лучше о своей душе подумайте. А мама, я верю, давно находится в раю, слишком много она с вами в земной жизни намучилась.

– Да не пьянство это, а святое дело матушку твою помянуть, – защищаясь от нападок дочери, сказал Яков Степанович.

– Хотите почтить память матушки, молитесь за нее как я каждый день, – разошлась Лика.

– И послал же мне бог в наказание дочь-скрягу! – возопил окончательно обманувшийся в своих надеждах Кудрявцев и выбежал из комнаты. Сильно давить на дочь он опасался. С тех пор, как чета Белогорцевых обосновалась в Ново-Мариинске Лика имела в их лице самую действенную защиту. Слово инженера Белогорцева имело немалый вес в поселении и могло повлечь для Якова Степановича самые прискорбные последствия.

Лика после ухода отца бессильно опустилась на свой стул. В последнем высказывании ее отец был прав – она действительно стала настоящей скрягой после того, как с денежным призом для нее появилась возможность выбиться из беспросветной нужды. Лика даже с Варвары начала строго спрашивать за каждую покупку, хотя знала, что верная кухарка лишнего не потратит. Все, до последней полушки должно идти на открытие дела, которое она задумала.