Большую часть пыли мне все же удалось выбить из моегопиджака, но галстук был совершенно порван, а воротник рубашки оказался мятым игрязным. Я надел свежую рубашку, хитроумно повязал галстук, приложил смоченноев холодной воде полотенце к лицу и держал его до тех пор, пока желвак немногоне уменьшился.

Причесавшись, я вернулся в номер Берты первым из всехджентльменов, недавно его покинувших.

— Дональд, я вижу в первый раз, что ты трусишь…

Не то чтобы Берта тебя упрекала, дружок, нет. Но иначе я немогу себе объяснить, почему ты не гоняешься за тем письмом.

Я вытащил письмо из внутреннего кармана и вручил ей.

— Что это?

— Письмо Корлы Бурк.

— Где ты его взял?

— У Хелен Фрамли.

— Значит, ты солгал Уайтвеллу?

— Нет. Я не сказал ему, что у меня его нет. Я сказал, что умисс Фрамли его нет. Его у нее и нет, раз она отдала его мне.

Берта усиленно заморгала своими глазками-бусинками.

— Читай.

Берта прочла письмо и подняла глаза.

— Не понимаю. Зачем скрывать его от нашего клиента?

— А то письмо, которое написал Уайтвелл, у тебя?

— То, что ты дал мне?

— Да.

— У меня. А что?

— Давай-ка взглянем на него.

Берта нетерпеливо воскликнула:

— Нет, лучше заняться немедленно этой Бурк.

— Я полагаю, что мы можем больше узнать о нашем деле, есливзглянем на письмо Уайтвелл а.

— Мы его уже знаем!

— Посмотрим еще раз, — настаивал я, — оно написано наобтрепанной бумаге очень высокого качества, с водяными знаками. Обрати вниманиена размеры листка. Взгляни… Этот листок — часть фирменного бланка.

Кто-то острым ножом разрезал бланк.

Берта заморгала еще быстрей. Спустя мгновение сказала:

— Начинаю, кажется, понимать, продолжай, продолжай.

— Уайтвелл, мы знаем, не в восторге от идеи женитьбы сына наКорле Бурк. Он пригласил Корлу в свою контору. Там сделал ей какое-топредложение, которое она приняла… Она согласилась выйти из игры, но при этомхотела спасти свою репутацию. Она собиралась исчезнуть при такихобстоятельствах, которые позволяли бы предполагать, что ее вынудили уехать, чтоона бежала от какой-то опасности.

— Тогда при чем здесь письмо?

— Письмо… оно все решает… вопрос о нашей оплате.

Корла Бурк не знала никакой Хелен Фрамли. Хелен Фрамли незнала никакой Корлы Бурк. Но у Артура Уайтвелла здесь, в Лас-Вегасе, естьдрузья. Эти друзья имели возможность осмотреться и найти какую-нибудь девушку,которая сыграла бы роль подсадной утки. Уайтвелл написал ей письмо какдополнительное средство в интриге, как якорь безопасности с наветреннойстороны.

— Не могу уразуметь.

— Вспомни, он же отец Филиппа. Он сразу же вмешался… Он нежелал смотреть, как его сын страдает… Он получит просто шок, если узнает, чтолюбимая женщина его бросила. Но если Филипп вбил себе в голову, что девушкабыла похищена или находилась в опасности, а он ей не помог, вот с этим онникогда не справится. Такой нервный стресс способен полностью перечеркнуть егобудущее, его карьеру. Очевидно, это и происходит. И отец достаточнопроницателен, чтобы это понимать. Вспомни, он — психолог, хоть ипсихолог-любитель.

— Теперь я тебя понимаю, Дональд. — Берта перестала,наконец, хлопать глазами. — Он не мог вытащить это письмо из рукава и сказать:«Смотри, сынок, что я нашел». Он должен был спрятать письмо, и так спрятать,чтобы его смогло найти частное сыскное агентство, нанятое им.

— Все верно, Берта. Это письмо показывает, что Корла Буркуехала по собственному желанию. А Уайтвелл Артур желает, чтоб мы нашли этописьмо, и охотно нам за это заплатит. Потом он покажет его Уайтвеллу Филиппу.

— Хорошо, дружок, если он нас водит за нос, мы емуподыграем. Мы будем ходить кругами в поисках письма, вытягивать из него деньгишесть дней, а на седьмой «найдем» письмо и еще получим вознаграждение; темсамым накажем его за то, что он почел нас за простаков. Таков твой план,дружок?

— Не совсем.

— Что же еще?

— Пока что дело складывается следующим образом.

Если я сейчас обвиню Уайтвелла в том, что именно он написалписьмо и избавился от Корлы Бурк, я никогда не смогу доказать, виновен он илинет.

— Дональд Лэм, ты соображаешь, что говоришь?

Уайтвелл А. — наш клиент. Мы не можем его ни в чем обвинять.

— Конечно, нет, но если мы утаим письмо на некоторое время,то Уайтвелл А. начнет нажимать разные кнопки, чтобы позаботиться о доставкеписьма прямо в наши руки. И тогда он вынужден будет раскрыться настолько, чтомы сможем поймать его с поличным.

— Зачем?

— Тогда мы наверняка больше узнаем обо всем этом деле.

— Нет, Дональд, — нахмурилась Берта, — ты снова теряешьголову. Ты думаешь о разбитом сердце Корлы Бурк.

— Я бы хотел добиться справедливости для нее. Онапротивостоит обеспеченному человеку, который, очевидно, использовал против неешантаж.

— Какой?

— Я не знаю. Пока не знаю. Не думаю, что она польстилась наденьги. Я о другом думаю: Уайтвелл А. — человек того сорта, что способенмедленно колесовать другого человека, время от времени отламывая кусочек душиот тела. Он будет пытать любого, кто станет у него на пути, не исключаю, что иУайтвелла Ф.

— Дональд, как ты можешь такое говорить? Артур — милыйчеловек.

— Да, когда ему это выгодно, но безжалостен, когда надодобиваться своей цели.

— Разве не все мы таковы?

Я улыбнулся:

— Некоторые из нас.

— Мне кажется, это злая насмешка.

Я промолчал.

— Открой вон тот чемодан и загляни в карман на «молнии». Егописьмо там, — сказала Берта.

Я достал письмо, поднес к свету. Та же бумага. Водяные знаките же самые. Я совместил оба листка. Письмо Корлы Бурк было без верхней частифирменного бланка, его загнули и отрезали острым ножом. Вот и все.

Берта Кул воскликнула:

— Ну, чтоб мне провалиться!

Я аккуратно спрятал письмо Корлы Бурк в карман.