– А вы что хотели?

– Да нет, раз вы меня не помните…

Телефон опять зазвонил.

– Да, – сказал Долгов в трубку.

– Дмитрий Евгеньевич, это Мария Георгиевна. Зайдите к нам.Мы хотели больного Воропаева сегодня в отделение переводить, и вы должны нанего взглянуть.

– А какие сегодня сутки?

– Третьи после операции.

– Ну, так у него все в порядке?

– По нашим показателям, да. Стабилен, и динамика приличная.

– Вы считаете, что можно переводить?..

– Я пойду, – сказал мужик из автосервиса и сделал движение,чтобы идти. – Извиняюсь!

– Мария Георгиевна, я зайду, но только не сию минуту. Апалата для него готова, можно отправлять, да?

– Да, да, все в порядке.

– Но я все-таки посмотрю, – сказал Долгов.

– Тогда я вас дождусь.

– Подождите, – велел Дмитрий Евгеньевич мужику, который ужевзялся за ручку двери. – Вы о чем со мной хотели поговорить? О моей машине? Илио чем?

– Мать болеет, – выговорил тот с усилием. – Я думал, выпомните, что я вам машину открывал!.. Я думал, может, вспомните, если забыли. Атак… Извиняюсь, короче…

– Чем болеет ваша мать?

– Да непонятно, – сказал мужик и посмотрел на Долгова стоской. – Никто ж не понимает ничего! Ну, никто не понимает, доктор!.. Ачеловек того… пропадает человек совсем!

– Это вы зря так говорите, – строго сказал Долгов изсоображений корпоративной, цеховой и черт знает какой этики. – Понимающихврачей очень много.

– Да, может, их и много. Только матери моей все хуже и хуже,а она… веселая такая! Молодая еще. А они говорят, диагноз нельзя поставить.

– А симптомы какие?

Мужик мигнул.

– Как болезнь проявляется? – Телефон на столе у Долговаопять зазвонил, он посмотрел номер и не стал отвечать.

Звонила Алиса, которая утром объявила ему, что жить такбольше не может, а Долгов ей ответил, что это – свободный выбор каждого.

Он все равно не стал бы разговаривать о жизни и любви. Онтерпеть не мог таких разговоров, а сейчас было особенно невмоготу!..

– Ну, температура у нее. Слабость. Раньше еще ничего, атеперь она почти не встает.

– Какая температура?

– Высокая, доктор. Когда тридцать девять, а когда тридцатьдевять и пять. – Мужик вдруг с размаху сел на стул и посмотрел на Долговагорестно. – Что делать?!

– А давно такая температура?

– Да уж с месяц.

– Месяц температура тридцать девять и пять?! Каждый день?!

– Ну да.

– А она в больнице? В какой?

Номер больницы ему ни о чем не говорил.

– А давно она лежит?

– Недели три как лежит! Нет, три с лишним! Доктор, – вместесо стулом парень подался к нему, налег грудью на стол, – про вас тут всеговорят, что вы понимающий!.. Наш хозяин так сказал! Вы его оперировали, так онговорит, что вы все можете! Вылечите мать, доктор! Христом богом вас прошу!Хотите, на колени встану?!

– Не надо, – быстро ответил Долгов. – Вы сможете еепривезти?

– Конечно, смогу! Конечно, доктор, вы только ее посмотрите!Она же не болела никогда, а тут вдруг ни с того ни с сего!.. Раньше хотьвставала, а вчера я приехал, так она меня даже не сразу узнала! А она молодая,доктор, веселая! Пятьдесят два года всего! Она еще и не жила совсем! На курортеникогда не была, а ей все в Ялту охота! Так я ей и сказал – мамань, ты того,давай собирайся летом в Ялту. Я теперь зарабатываю хорошо. Она обрадовалась,платье какое-то пошила, специальное, курортное, а тут напасть такая!.. Вылечитеее, доктор!

Посетитель еще приналег на стол, бумаги поехали и обрушилисьна пол, и он стал подбирать их – большими, неловкими, не умеющими обращаться сбумагами руками, – и Долгов начал подбирать, и какое-то время они вместеползали на крохотном пятачке между столом и окошком.

– Я же не знаю, чем она больна, – объяснил Долгов, вылезаяиз-под стола. Парень веером держал в руке помятые бумаги и не отводил от негоглаз. – Привозите ее, мы посмотрим, что можно сделать.

– Я заплачу, вы не думайте, – заявил парень твердо. –Сколько нужно, столько я и заплачу.

Долгов взял у него из руки бумаги и положил на стол.

Он не мог сказать этому просителю, что вряд ли его денегхватит на то, чтобы оплатить услуги доктора медицинских наук и профессора. Игоспитализацию на коммерческой основе он тоже вряд ли потянет. И дело не взапредельной дороговизне, а в том, что страна устроена так погано – обычныйработающий человек не может себе позволить коммерческую медицину, ну, заисключением нескольких вполне коммерческих пломб в зубах!

Он не мог сказать этого мужику, который тревожно иискательно смотрел ему в глаза, даже дышать старался тише – из уважения! – ивесь взмок со страху, что ему сейчас откажут, рухнет последняя надежда, и матьостанется помирать от неизвестной болезни. А она молодая, веселая, в Ялтусобралась!..

Долгов быстро прикинул, как ему пристроить больную на общихоснованиях и по обязательной страховке. Главврач разрешит, он отличный, всепонимающий мужик. Только бы место нашлось.

– Сможете завтра ее привезти? Только не с утра, я буду вдругом месте. Часам к трем. Вы мне позвоните и приходите с ней прямо в приемныйпокой, я предупрежу. И завтра же мы ее посмотрим.

– Доктор, спасибо вам…

– Подождите, – перебил Долгов. – В какой она больнице,скажите еще раз!

Нужно будет позвонить, попросить анамнез, просить, чтоботпустили и чтоб не обижались.

Кто тут первый после бога?.. Должно быть, никого нет!..

Пятясь и не отводя от Долгова глаз, парень вышел изкабинета, и дверь сильно хлопнула за ним. Долгов потер лицо.

Что-то было неприятное, он пытался вспомнить и вспомнил несразу.

Алиса звонила, а он не ответил. Она утром от него ушла.

Он посмотрел на трубку.

Выяснять отношения он не умел и не любил и искренне непонимал, почему женщин так тянет их выяснять!.. Впрочем, сказал себесправедливый и объективный Дмитрий Евгеньевич, Алису как раз не особеннотянуло. Она редко досаждала ему специфическими дамскими выступлениями. Но, чертвозьми, неужели непонятно, что сейчас ему вообще не до нее?! Она все знала пробольного Грицука и про чувство вины, замучившее Долгова, и про хирургическоеобщество, и про то, что рукопись нужно сдавать в «Медицинскую книгу»! Все зналаи тем не менее утром сказала ему, что больше так жить не может! А он не можетжить по-другому. И что выходит?..