В итоге я выбила из демона согласие взять меня в дело, и сейчас расхлебывала последствия своего авантюризма. В Умбру меня доставили практически сразу после того, как закрыли проблему Бреши в детской комнате. Я едва успела написать записку Барбаре, да решить вопрос с каникулами.

Теперь стояла в доме Сиятельного, в одной из гостевых комнат, которая оказалась удивительно похожа на обычную земную спальню. Местная служанка нарядила меня в платье для новой роли. Все, что я знала — это то, что для выполнения задания я буду сопровождать высшего. И — что платье мне категорически не нравится!

— Извините, а что-нибудь более закрытое есть?

Я изумленно рассматривала себя в зеркале. Платье, застежку которого горничная только что застегнулана моей спине, было прозрачным. Реально прозрачным. Вышитые на нем птички и цветочки особой погоды не делали и почти ничего не скрывали.

— Сиятельный Шай-Гирим велел привезти для вас лучшее, — оскорбленно пробормотала служанка.

Иса Хедда срочно прибыла из Пограничной Академии, чтобы помочь мне освоиться с новой ролью, а также аккуратно ввести в курс дела. Вместо этого она постоянно молчала, скорбно поджимая губы. На вопросы иса отвечала односложно и была еще одной проблемой на мою голову, а ведь у меня их и так предостаточно.

Стояла по средине шикарного будуара со стенами, расписанными бледно-розовыми и бежевыми цветами, уставленного шикарными вазами из тончайшего фарфора, несметными пуфиками, бесконечными диванчиками, крошеными комодиками. И чувствовала себя дура-дурой.

В наряде я казалась удивительно тоненькой и бледной, в стиле помирающей дистрофичной нимфы. По моему подозрению создатель этого шедевра специально добивался «похудательного» эффекта, причем явно добавив толику магии. Так как моя уверенная двоечка в груди выглядела сейчас полным нулем.

— Я в этом «лучшем» никуда не пойду.

Хотела, чтобы звучало твердо, а получилось какое-то подростковое капризное бормотание. Еще ножкой топну — и вообще в образ впишусь. Надо брать себя в руки, а то голос от стресса начинает давать петуха.

— Мне нужно срочно поговорить с Сиятельным. Где он? Что за безобразие — привезли, ничего не объясняя. В записке прямо говорится, что вы введете меня в курс дела. А вы, иса Хедда, только жуткие платья подсовываете.

Горничная недовольно фыркнула, показав тонкие, как иглы, белые зубки, но так и не вступила со мной в беседу. Ее крошечные, глубоко посаженные глазки бутылочного оттенка прятались за толстыми щеками, и иса этим активно пользовалась, скрывая взгляд. Сама она была принаряжена в полосатое бело-красное платье, до треска обтягивающее ее пышное тело и создающее эффект нескольких шариков, склеенных вертикально.

Я уже пыталась вытрясти хоть что-будь похожее, главное — из плотной ткани, но служанка только качала головой и продолжала натягивать на меня прозрачный разврат.

Двигалась иса ловко и плавно, просто удивительно для таких форм. Но как при знакомстве скривила физиономию, так и продолжила брезгливо игнорировать мои вопросы и просьбы, поэтому ее грациозность начала меня только раздражать.

— Хватит, — в сердцах я отпрянула от женщины, уже накидывающей мне на шею какое-то переливающееся украшение. — Подождите меня тут. Я лично поговорю с Шай-Гиримом и выясню, где можно взять нормальную одежду.

Решительно подняла с диванчика длинный черный уличный плащ, в котором меня привезли к особняку Сиятельного. Вместе с ними должны были лежать штаны с блузой, но их не оказалось, шустрая иса, почувствовав мое настроение, успела заблаговременно куда-то спрятать вещи.

Посмотрев на сжатые в линию губы служанки, я плюнула и решила не устраивать скандала. Плотно запахнув на себе плащ, демонстративно проверила не торчит ли наружу хоть краешек жуткого наряда и двинулась на выход.

Что это за начало задания, если меня даже не удосужились проинформировать, что будет происходить и как мне следует себя вести? И почему офицер не встретил лично?

Мои шаги скрадывали толстые ковры, со стен угрожающе кренились картины в золотых рамах, сзади тихо двигалась иса Хедда.

Это был чужой мир и странный дом. Я не знала, что делать, как себя вести, просто двигалась дальше, надеясь побыстрее увидеть того, кому доверилась. Окружающая роскошь заставляла меня неуютно ежится, а преследование Хедды — пугало до мурашек.

Женщина передвигалась нереально бесшумно для такого веса: ни одышки, ни тяжести в поступи. Я пару раз оборачивалась и обнаруживала ее слишком близко, почти вплотную, с горящими от азарта глазами, прямо как лиса преследует мышь, честное слово.

Чтобы не показывать появившуюся слабость, мне пришлось стремительно двигаться вперед. Время от времени я дергала за ручки каких-то дверей, но помещения или оказывались закрытыми на замок, или давно не использованными. Полными пыли, зачехленной мебели, занавеси почти везде оказались плотно зашторенные. Дом словно спал и не желал пробуждаться.

Когда коридор начал казаться бесконечным, я обнаружила знакомую дверь с зеленой резьбой. Из которой мы недавно вышли. Напротив висел натюрморт, который я прекрасно помнила. А справа должен быть низкий пристенный столик с зеркальцем… Да, вот и он.

— Мы что, по кругу двигаемся? — выдохнула я.

— Да, благородная иса. Мы обежали всю анфиладу второго этажа. Гостевые комнаты не предназначались для осмотра, вы первая, кто увидел их за последние полгода.

В голосе горничной звучала едва скрытая ирония.

— А почему молчали? Не подсказали?

— Так вы же не спрашиваете, своевольничаете.

— Вам задавай — не задавай вопросы, иса Хедда, вы на них редко отвечаете. Но давайте спрошу. Где, скажите на милость, находится кабинет Сиятельного?

— Прошу за мной, юная иса.

Она аккуратно обогнула меня, качнув мощным боком, и пошла первой. Пришлось идти и изучать идеально ровную красно-полосатую спину, излучающую издевательскую сдержанность.

Не могу понять, чем я не угодила странной служанке. Разговаривала вежливо, ничем обидеть не успела, да и не собиралась. Но с первой секунды, с первого взгляда, который на меня бросила Хедда, показал, что я ей неприятна, и будь ее воля, меня отправили бы на улицу и плевать, что я не из этого мира и ничего не знаю.

— Сюда, — она дернула за штору, которая по моему мнению должна была закрывать одно из окон, но вместо этого там обнаружилась широкая белая лестница. Странно, когда мы поднимались, я помнила совсем другую лестницу, узкую, темную, с крохотными пролетами. Скорее всего предназначавшуюся для слуг. Именно ее я искала и никак не могла найти, несмотря на отличные способности к ориентированию.

Открывшийся вместительный холл блестел шелковыми обоями и кожаными низкими диванами. Направо и налево открывались новые проходы. «Похоже на анфиладу первого этажа», — старательно запоминала я.

Рядом с одной из дверей бокового коридора молчаливо стоял слуга в бело-красной ливрее. Причем, при нашем появлении он даже не шелохнулся, так и продолжал равнодушно буравить глазами стену.