– Ого… – она прикурила, не особенно и удивившись. –Значит, вы не просто пограничный барон… Что ж, следовало ожидать. Постойте-ка…– вдруг уставилась она на Сварога с восторженным ужасом. – Но ведь этоозначает… Серый Рыцарь?!

– Иногда я подозреваю, что так все и обстоит, – сказалСварог дипломатично. – Если только Таверо не был шутником.

– Ну что вы… – Она кивнула в сторону Мары. – Бытьможет, мы отправим детку посмотреть драгоценности или платья, а сами займемсяделами?

Детка глянула на нее искоса, потом уставилась на украшавшиестены шпаги и стилеты определенно не без намека.

– Видите ли… это, в общем, никакая не детка, – сказалСварог. – Это моя полноправная помощница.

– Ах, вот оно что, – графиня с интересом обозрелаМару. – Понятно, а я-то ломала голову, зачем она с вами… Милорд Гаудин мненемного рассказывал, но я, признаться, не думала, что они такие обыкновенные имилые… Опять?! – она гневно оглянулась на дверь.

Вошел богато одетый и крайне унылый субъект лет сорока,затоптался у входа:

– Душа моя, осмелюсь напомнить, сегодня двадцать первое…Маргилена…

Графиня смерила его ледяным взглядом:

– Если вы, золотко, еще раз осмелитесь ввалиться, когда япринимаю гостей, ваше скромное украшение окончательно зарастет паутиной… Брысь!

Унылый субъект покорно вывалился спиной вперед, распахнувзадом створку двери.

– Это, если так можно выразиться, супруг, – безмятежнопояснила графиня. – Понятно, я не чудовище, когда-то следует, отринувлюбовников, исполнить супружеский долг, дело святое… Эта беспросветно скучная инаводящая тоску процедура свершается два раза в месяц, двадцать первого и сорокшестого, и в означенные дни, с раннего утра, сей обуянный похотью сластолюбецне дает мне прохода, стеная и оглаживая. Великие небеса, в доме непротолкнуться от смазливых служанок – нет, подавай ему меня. Извращенец.Вообразите, он иногда усаживается в саду, под окнами моей спальни, и хнычет,словно фамильное привидение Верготов. Многих это только развлекает, нопопадаются тонкие натуры, их эти всхлипы нервируют… Вам такой концертпонравился бы?

– Нет, конечно, – сказал Сварог, прилагая титаническиеусилия, чтобы собрать мускулы лица в неподвижную маску.

– Вы смейтесь, если хотите. Милорд Гаудин вечно надо мнойсмеется. Однажды он так хохотал, что пролил мне на живот чашку горячегошоколада. Вам, конечно, весело, а каково было мне, с моей необычайно нежнойкожей? Целый месяц после этого меня любили в самых невероятных позициях, чтобыне задеть обожженного живота…

– Умоляю вас… – сказал Сварог жалобно, чувствуя, что вот-вотсмахнет со стола взрывом хохота драгоценные невесомые бокалы.

– Но это все чистая правда, – заверила графиня. –Я, разумеется, не дура, иначе ни за что не попала бы в конфиденты. Просто я,как выражается милорд Гаудин, яркая индивидуальность, с чем полностью согласна,да и вы, наверное, тоже… И еще. Всеми этими прибаутками я, уж простите,пыталась оттянуть весьма тягостный разговор о наших делах…

– Почему – тягостный?

– Потому что ее нет, она исчезла…

– Кто?

– Делия, – сказала графиня.

– Полчаса назад я ее видел в автомобиле короля.

– Это не она.

– А кто?

– Не знаю, – сказала графиня, и в ее глазах Сварогувидел страх. – Двойник, нежить, морок, наваждение… У меня есть человек,прекрасно умеющий распознавать такие создания, под какими масками они нипрятались бы. Наследственность, знаете ли. Говорят, его прабабка былаколдуньей.

– А верить ему можно?

Графиня бледно улыбнулась:

– Можно. Это барон Гинкер, протектор[7]Равены. Работает на милорда Гаудина лет десять. Кстати, я его жду с минуты наминуту.

– Что случилось? – спросил Сварог, ежась от неприятногохолодка.

– Не знаю. Никто не знает. Несколько дней назад вкоролевском дворце что-то произошло ночью. А утром на месте Делии оказалась…эта тварь. Король, насколько можно судить, ничего не замечает, как и всеостальные, а судя по вашей реакции, и люди милорда Гаудина пребывали в неведении.Барон, это не двойник-человек. Она как две капли воды похожа на Делию, онавполне материальна, я сама касалась ее руки… Но это не человек, Гинкерклянется. С того утра она и близко не подходит к лошадям и собакам. Лошадей исобак не обмануть никакой магией, они почуют мгновенно… Она перестала носитьсеребряные браслеты Делии, фамильные.

– А что дворцовые маги? Их, насколько я знаю, двое прикороле.

– Один исчез бесследно. Второй держится так, словно ничегоне произошло.

– А любовник Делии, гланский лейтенант?

– Исчез. Пропали еще человек десять – ликторы Делии и людииз дворцового караула.

– А что говорят при дворе?

– Ничего. Большинство и не подозревает о случившемся. Атуманные слухи, бродившие среди меньшинства, очень быстро прекратились. Должнобыть, оттого, что для них совершенно не было пищи. Глухо упоминалось о ночнойдраке – и на этом все кончилось. За годы правления нашего короля случались вещии загадочнее – но всегда была конкретная информация. Сейчас же никто ничего непонимает…

– Ваш барон Гинкер не пробовал деликатно намекнуть королю?

Графиня молча взглянула на него.

– Понятно, – сказал Сварог. – Жить барону еще ненадоело… К кому король способен прислушаться?

– Пожалуй, к официальному легату императрицы. Но это женереально, как я поняла?

– Совершенно, – сказал Сварог. – Кстати, я тоженереален. Меня здесь нет. Я вам мерещусь.

– Вот видите… Дела скверные, барон. Даже если все поголовнодогадаются, что это не Делия, а неведомая нечисть в ее облике, подавляющемубольшинству будет все равно. Кроме разве что искренних друзей – но их у Делииочень и очень мало, как и случается обычно с принцессами. Не столь уж важно, откого получать милости и кому служить, принцессе или оборотню. Понимаете? Лишьбы только была уверенность, что оборотень не исчезнет через неделю, апродержится долго. Или вы лучшего мнения о человечестве?

– Ну что вы… – сказал Сварог угрюмо. – Кто за всем этимстоит? У вас нет предположений?

– Ни малейших, – призналась графиня. – Случайнастолько небывалый, что я поостереглась строить гипотезы… Ждала вас. Бытьможет, следует срочно связаться с милордом Гаудином?

– Не получится, – сказал Сварог. – Нет у менятакой возможности. Едва я пересек ронерскую границу, все оборвалось. Я действуюв одиночку. Увы, не могу объяснить причин…