– Человек, сумевший тридцать лет продержаться на поступротектора. Этим кое-что сказано, не правда ли? Лет десять работает на милордаГаудина. При известных обстоятельствах барон Гинкер, не сомневаюсь, способенпродать даже вас. Но для этого еще должен отыскаться покупатель, которому васможно продать безнаказанно, а такого покупателя я в окружающей реальностичто-то пока не вижу… – фыркнула графиня. – Рассказать вам, как он придумалсебе порок? В Равене есть роскошный особнячок, тихий притон для великосветскихпедиков. Так вот, милейший барон демонстративно оказывает ему покровительство ибывает там что ни день. На самом деле он вовсе не педик и, вместо того чтобыпредаваться срамным грехам, встречается там со своими шпиками. Зато все врагисвято верят, что отыскали его уязвимое место – о чем не раз наушничали королю. Ноего величество, знающий истинное положение дел, лишь посмеивается в усы… Анастоящий грешок барона где-то укрыт. И никто не знает, какой. Но что-то есть,я уверена, и милорд Гаудин со мной соглашается, правда, даже ему не удалосьотыскать следов…

– Понятно.

– И еще, – сказала графиня. – Он безоговорочнопоставил на Делию, так что вывернется вон из кожи, чтобы ее отыскать, а ещелучше – оказаться ее единственным спасителем…

Какое-то время они ехали молча, и Сварог с простительнымпровинциалу любопытством созерцал уличную толчею.

– Графиня, что же вы их не приоденете? – спросил он,кивнув на гордо восседавших в седлах потертых вассалов.

– Все равно пропьют и проиграют, мерзавцы, как их ниодевай, – безмятежно сказала графиня. – Что поделать – младшие сыновьядворян моего графства, приходится кормить-поить согласно древним традициям…Граф Леверлин даже как-то написал эпиграмму на того вон усатого, была дуэль…

– Вы знаете Леверлина?! – оживился Сварог.

– Ну естественно! Как я могу не знать члена столь стариннойфамилии? Он часто бывает при дворе. А вот его отец – сущий затворник. Чудак ипатриархальный оригинал. Не принимает дам, одетых по последней моде, помешан натрадициях. У него в столице есть загородный дом – куда мне, как и многим,дорога закрыта. Вообразите, его супруга и дочки до сих пор носят платья старогофасона, бедняжки! Но Леверлин-младший… – она мечтательно прищурилась. –Это моя головная боль и беда. Его невозможно пленить, понимаете? Проведя сомной безумную ночь, он преспокойнейшим образом исчезает на месяц. Поэт, что выхотите… Я не могу сердиться на поэтов. – Она продекламировала нараспев:

От череды непризнанных открытий –

ознобом по спине.

Что ж над бокалом вы молчите?

Позвольте мне –

за все, что нам когда-то снилось,

да не сбылось.

За все, что, как бы мы ни бились,

не удалось.

За то, что снегопадом шалым –

печаль в лицо…

– Между прочим, эти строки посвящены мне. Барон, выкогда-нибудь видели снегопад?

– Приходилось.

– Это красиво?

– Иногда – очень.

– Леверлин не раз бывал на Сильване, видел снег, а я вотникак не выберу времени…

– Вы не знаете, он в Равене сейчас?

– На прошлой неделе его видели в Ремиденуме, – сказалаграфиня. – Он недавно вернулся откуда-то с орденом Полярной Звезды, можетесебе представить? Наместник прислал ему патент. Но Леверлин ничего нерассказывает, такой таинственный… Вы, случайно, не знаете, за что его могланаградить императрица? Ходят туманные слухи о каком-то загадочном побоище вХарлане, но милорд Гаудин притворяется, будто ничего не знает… Где вы с Леверлиномпознакомились?

– В Готаре, когда я там, выражаясь высоким стилем, водворялсправедливость, – осторожно сказал Сварог. (Нужно же блюсти мужскую дружбуи солидарность, ей не следует знать, что бывают случаи, когда и Леверлинаудается пленить – правда, не в переносном, а в самом прямом смысле…) – Графиня,у вас, часом, не сожалеют о прежнем бароне? Насколько я знаю, он тоже бывал придворе…

– Да что вы! Жуткая была свинья. Он, приехав в Равену,только тем и занимался, что плодил новоиспеченных дворян за приличные денежки,и добро бы якшался с приличными людьми… Многие даже хотели вызвать его надуэль, но ему удавалось как-то изворачиваться… Вам только спасибо скажут. Чтоэто с вами?

– Ничего, – сказал Сварог. – Красивая вывеска,верно?

Они как раз проезжали мимо стоящего особняком двухэтажногодома из желтого песчаника. Над дверью укреплены бронзовые изображения кружки икровати – старинный символ гостиницы с трактиром, а серебряная каемкасвидетельствует, что заведение предназначено для благородной публики и владелецего принадлежит к Серебряной гильдии. А рядом красовалась вывеска, большепоходившая на подлинное произведение искусства. Золотые буквы «ЖЕНА БОЦМАНА»,стилизованные под старинный алфавит Аугел, повисли над сине-зелеными волнами сбелыми гривками пены. Вдали, на заднем плане, плывут корабли под разноцветнымигроздьями тугих парусов, а справа изображена юная красавица с распущеннымиволосами, в морском кафтане с широкими обшлагами и лихо сбитой на затылоклангиле. Картина подернута нежной дымкой, той самой, которую загадочным образомумели вызывать на свои полотна старые итальянские мастера – которым ещепредстоит родиться через тысячелетия.

У входа гордо стоял увалень в новехонькой ливрее,прислуживавший некогда в корчме тетки Чари в Руте. Даже не будь его, Сварог всеравно сообразил бы, что заведение принадлежит старой знакомой: юная морячка навывеске выглядела именно так, как, должно быть, выглядела лет двадцать назадвдова пиратского боцмана. Значит, бой-баба все же перебралась в Ронеро, как исобиралась.

– Вот об этом я с вами и хотела поговорить, – сказалаграфиня. – Каюсь, нарочно велела кучеру ехать этой улицей… Художник,нарисовавший эту картину, – талантливый юноша. Вот только, к егонесчастью, родился в семье члена Бронзовой гильдии. Что, как вы понимаете, еслии не закрывает ему дорогу в Сословие Свободных Искусств, то, по крайней мере,делает ее невероятно долгой… Художники, как и многие другие, неохотно допускаютчужаков туда, где пахнет славой и деньгами…

– Прекрасно вас понимаю, – сказал Сварог.

– Прекрасно. Вас не затруднило бы возвести его в дворянство?После того, как ваш предшественник одарил гербами целое скопище случайнойшвали, столь благородный жест бесспорно создаст вам репутацию покровителяискусств, подлинно светского человека…

– Ради вас, графиня, я готов и на большее.

– Невероятно талантливый мальчик. У меня дома стоит моястатуя его работы, я вам потом покажу.

– Я подозреваю, этот юноша еще и красив? – ухмыльнулсяСварог.

– Ох… – вздохнула графиня. – Такой милый, очаровательный,робкий мальчик… И гордый, никогда не брал моих подарков. Итак, на вас можнорассчитывать?