Подчиняясь какому-то совершенно дикому, совершенно первобытному инстинкту, я обхватила его твёрдое, как камень тело, ногой… Скользила ладонями по его щекам, затылку, обнимала за шею, прижималась ещё ближе, хотя ближе, казалось, некуда было...

Вкус крови во рту перемешался сеговкусом. Силы, власти, уверенности.

Бесцеремонной звериной страсти.

Необузданной, кипучей, разливающейся сладкими томными волнами по телу.

Я не знаю, сколько длилось это безумие.

Казалось, целую вечность и в то же время всего один миг.

Потому что с каждой секундой, с каждым сдавленным стоном я понимала, что мне мало… Ничтожно мало.

Ещё никогда я не хотела с такой силой, чтобы время замерло, остановилось. Чтобы остались лишь эти поцелуи, объятия, ласки…

Остались мы одни во всём мире.

- Селена, - наполовину прохрипел-наполовину прорычал он, отпуская мои губы и отстраняясь.

Вид у него был безумный, глаза - шальные.

И тут рядом раздалось низкое утробное рычание, а потом мне облизали… щёку. Красным раздвоенным (и шершавым, как наждачка!) языком!

Монстр, который чуть меня не сожрал, возвышался над нами и… утробно рычал, как большая сытая кошка.

Надо сказать, я совсем не испугалась. Просто в стальном кольце объятий этого дракона бояться чего-то, похоже, невозможно в принципе. Или же я просто свою норму выполнила.

И вот чудище облизало меня снова, явно выказывая своё расположение, а дракон часто заморгал. И даже головой помотал, словно пытаясь разогнать морок.

- Странно, - вырвалось у него. - Раньше Марс тебя не любил.

И вот сказать бы что-то умное, мол, я хорошая, я изменилась, а не могу. Онемела. Колени трясутся. По телу плещет обжигающий жар от его тела, от его близости. Не то боль, не то удовольствие… И он по-прежнему прижимает меня к себе, и та рука, что на талии, она ещё ладно… А вот вторая умудрилась каким-то образом под платье проникнуть и сейчас обжигает кожу на бедре. И при этом в голове сумбур и как будто оркестр вразнобой играет. А когда у меня в голове сумбур, я всегда говорю какую-то глупость. Вот и сейчас вырвалось:

- Думала, съест...

- Если бы хотел съесть, съел бы, - ответил дракон, а потом вдруг прошептал: - Я как увидел тебя здесь… Думал, не успею…

И вот он говорит, а губы дрожат. И пальцы, что до сих пор на моей хм, ладно, бедре, дрожат тоже…

И в жёлтых глазах с продолговатым зрачком плещется что-то невысказанное.

Что-то, что мне кажется, он пытается спрятать.

- Спасибо, - выдохнула я и улыбнулась. - Хорошо, что ты успел.

И в тот же миг всё кончилось.

Он отпрянул от меня, взгляд из нежного стал таким… Каким смотрят на ядовитую гадину, в общем. Меня буквально окатило ледяной волной презрения.

- Значит, ты ни перед чем не остановишься, - процедил он. - Даже к Марсу не побоялась сунуться. Знала, что я успею.

Говорит, а у самого кулаки сжимаются, мускулы под распахнутой на груди рубашке гуляют. И смотрит с такой злостью, что… я пожалела, в общем, что меня не съели несколькими минутами ранее.

Владыка, кажется, собирался сказать что-то ещё, судя по выражению лица крайне грубое, но в последний момент сдержался.

Просто развернулся, распахнул кожистые крылья и взвился в небо.

А мы с Марсом остались.

И тут до меня дошло, что люк-то заперт…

«Потом за вами придут», - сказала Ксана.

И сейчас уже понятно, что, говоря это, «амазонка» не сомневалась, что придут вовсе не за мной, а за моими косточками!

- Вот гадина, - вырвалось у меня.

- Р-р-рмяв, - согласился со мной Марсик и аккуратно боднул гигантской головой, мол, чеши ещё.

Я битый час (или два? часов-то у меня с собой нет) сидела на этой башне, на небольшой приступке в центре и усиленно думала. Марс лежал рядом, вытянув голову у моих коленей и блаженствовал, когда чесала ему за ухом. Он, похоже, никуда не спешил. И я была этому рада. Хоть какая-то компания.

И собеседником Марсик оказался отличным. Стоически выслушал всё, что я думаю о Владыке с его перепадами настроения и вездесущими ручонками, и о Ксане, отправившей меня на верную смерть.

Теперь я не сомневалась, что в башне за мной поднималась именно она! Нарочно не приближалась, пугала. А потом задвинула засов на люке.

- Гадина! - повторилась я.

- Р-р-рмяв, - меланхолично поддержал беседу Марсик.

- И вот даже Владыке не расскажешь! - пожаловалась я.

Марсик лениво приоткрыл один глаз, мол, это ещё почему?

- И ты ещё спрашиваешь? - развела я руками. - Кому он поверит - мне, Селене ди Грасс, которую ненавидит всем сердцем или бывшей фаворитке, с которой, судя по всему, «расстался друзьями», вон, даже Распорядителем Отбора сделал?

С этим Марсик спорить не стал.

Мои пальцы тонули в его густой гриве. Уши у этого чудесного существа оказались бархатными, как у лошадей, но с кисточками, как у рыси. Чешуя на ощупь была тёплой, между чешуйками пробивалась короткая густая шерсть.

И сам он оказался на удивление контактным и дружелюбным.

Всё пытался утешить меня, когда Владыка улетел.

Правда, его попытки вылизать мне лицо «наждачкой» пришлось пресечь, но вот эти большие понимающие глаза, густая грива, мягкий, покрытый густой бархатной шерстью, кобровый капюшон...

Нет, серьёзно, чудо, а не зверь!

- Знаешь, что самое ужасное во всём этом? - хмуро спросила я и Марсик заинтересованно приоткрыл глаз. - Они и в самом деле от меня избавились. Так или иначе. Ну, не съел меня ты, только не дуйся, пожалуйста, кто ж знал, что ты играешь… Ты вон какой большой… Ну, не сиганула я с башни… Ну так ведь скоро у нас этот самый полёт в Белую рощу, а я тут сижу. Запишут мне прогул и выпнут с Отбора, как пить дать. А родственники, Селена предупредила, в дурку запрут. И буду там рассказывать, что я никакая не Селена Грасс, а студентка иняза Алёна Травина сколько душе угодно.

И замолчала. Так жалко себя стало - хоть плачь.

Но нельзя. Нельзя плакать студентке из двадцать первого века перед какими-то магическими трудностями и средневековыми интригами!

- Урргхр, - раздалось над ухом. А потом когтистая лапища аккуратно ткнула меня в бок.

- За массаж, конечно, спасибо, - вежливо поблагодарила я. - Как и за компанию. Но всю жизнь на этой башне с тобой не просидишь.

- Урргхр, - повторился зверь.

- Ты, конечно, можешь летать вокруг и охотиться. И даже подкармливать меня сырым мясом, - не выдержала, поморщилась. - Но вот только оставаться здесь мне никто не позволит, если вылечу с Отбора, слышала бы сейчас меня тётя, как сопли в платочек. Нет, пожалуй, всё же, как пробка…