I

Существует множество способов сделать ум острым и гибким – два особенно необходимых качества для тех, кто намерен добиться в жизни успеха. Все мы экономим силы и внимание в повседневных занятиях. В этом нет ничего плохого, если сбереженное время используется на важные дела, но правда в том, что ничего подобного не происходит. Привычка до предела упрощать рутинные обязанности постепенно распространяется и на другие области жизни, и мы становимся все слабее, боязливее, менее склонными к экспериментам, рабами заведенного порядка.

Привычка выручает нас каждый день: свою работу мы выполняем, задействовав малую часть интеллекта, натасканного (нередко болезненно и нехотя) решать специфические рабочие задачи. Столкнувшись с новой идеей или ситуацией, мы действуем по привычке, согласно предубеждениям или своим эмоциям. Даже те, кто серьезно за себя берется, редко используют больше одной группы ментальных мышц, собирая информацию по какой-то теме и считая свое развитие законченным, узнав что-то об индийских религиозных течениях, творчестве Чарлза Диккенса или птицах Южной Калифорнии.

Само по себе это было бы достаточно безобидно, если бы не возникающая в результате самоуспокоенность. Сбор информации, конечно, дело нужное, но для интеллекта гораздо полезнее небольшое упражнение в независимых суждениях до или во время сбора информации, чтобы извлечь правильные выводы. Подобные занятия не заставляют ум работать в полную силу, быстро и эффективно, и не учат мобилизации ресурсов мозга по желанию.

Даже те, кто считают себя на редкость трудолюбивыми, обычно не тренируют свой интеллект (а ведь именно такая тренировка позволяет получить от жизни максимум). Одну из основных причин этого указал доктор Алексис Каррель в своей книге «Человек – это неизвестное». Блага цивилизации вовсе не сплошное благословение. Нам уже не приходится страдать от жары или холода и подолгу жить впроголодь; универсальное освещение превращает ночь в день, для нашего развлечения есть масса ресурсов, поэтому мы редко пользуемся своими ресурсами. Здоровый человек обладает огромным потенциалом к адаптации и, как пишет доктор Каррель, «тренировка адаптивных функций необходима для оптимального развития». Мы позволили себе размякнуть, забыть свою изобретательность, мы уклоняемся от любых забот и уже боимся и ненавидим само слово «дисциплина».

Однако дисциплина означает ограничение, налагаемое на себя с целью развития качеств, необходимых для полноценной жизни. Интеллектуальная дисциплина очень похожа на ту, которую практикует спортсмен для совершенствования тела. Прежде всего мы должны критически оценить наш ум, а затем поработать над ним, усилив там, сделав более гибким здесь, немного растянув, научив точности – короче говоря, максимизировать его возможности к нашей пользе.

Для этого мы должны научиться жесткости с самими собой – весьма нелегкий труд для поколения, которое не только стало рыхлым от материальных благ, но и обрело сомнительное преимущество подвести под это психологический базис. Многие ненавидят любые ограничения – даже самоограничения для своего же здоровья – и мечутся между привычкой и импульсом, свято веря, что это и называется свободой личности. Но Аристотель называл свободу послушанием собственным правилам, и за две тысячи лет это определение ничуть не потеряло актуальности. Мы должны тренироваться, чтобы вернуть прежний тонус, менять подход, стиль и силу удара с быстротой и ловкостью профессионального теннисиста, играющего с сильным подвижным противником. Если бы мы заранее знали, с чем столкнемся, мы бы вовремя подстелили соломки, обойдясь без изобретательности. Но раз жизнь устроена иначе, мы должны тренировать ум, чтобы успевать выполнять одно дело за другим вместо того, чтобы, как мы привыкли, быстренько закончить одно-два занятия, которые нам легко даются в силу природных склонностей, и через силу, неловко, бестолково мучить остальные.

Перечисленные ниже дисциплины собраны со всего мира. Читатели трудов по философии и религии найдут знакомые практики, рекомендованные мудрецами Индии, Испании, Греции, Китая – плюс один прием, которому учат в пансионах благородных девиц. Некоторые упражнения широко распространены в странах, где приучают к интеллектуальной или духовной дисциплине – например, соблюдение периодов молчания. Ни одна из дисциплин не является необоснованной в значении «бесполезной»: каждая развивает или усиливает те качества ума, которые нужно поддерживать на должном уровне, если вы намерены наполнить свою жизнь смыслом и управлять ею.

Не все дисциплины одинаково полезны во всех случаях жизни, но прежде чем отвергать какую-либо из них, спросите себя – может, вы отказываетесь только потому, что она требует чуть больше ограничений, чем вам по нраву? Большинство упражнений сперва покажутся трудными и в ментальном плане могут сопровождаться чем-то напоминающим мышечную крепатуру [12]. Но мышцы наращиваются только преодолением сопротивления – вам никак не обойтись без небольшого дискомфорта, если упражнение выполняет свою задачу. Поэтому если при добросовестном выполнении у вас не возникает дискомфорта или протеста из-за оставленных привычек и нового образа действия – значит, вам нужна не эта дисциплина. В таком случае заменяйте ее той, которая потребует от вас некоторой стойкости.

II. Двенадцать дисциплин

1. Ежедневно в течение часа не произносите ни слова – можно только отвечать на обращенные к вам вопросы. Это надо делать в рабочей обстановке, среди членов коллектива, причем ни у кого не должно возникнуть впечатления, что вы обижены или страдаете мигренью. Держитесь как всегда, только не разговаривайте. На вопросы отвечайте точно и кратко, не пускаясь в объяснения и не добавляя непрошеных ремарок, чтобы не вызвать новых вопросов. Как ни странно, это упражнение представляет некоторую трудность даже для молчаливых. Мы так привыкли заводить разговоры в качестве демонстрации своего дружелюбия и открытости, что болтаем, не закрывая рта, при малейшей возможности.

Это упражнение, широко практикуемое в странах древних религий, чрезвычайно ценно и приводит к самым неожиданным результатам. Не найдется двух похожих случаев – ситуация варьируется в зависимости от темпераментов участников. Но одно становится очевидно сразу: мы редко выражаем мысль с первой попытки. Мы тараторим, видим по выражению лица собеседника, что выразились неясно, и начинаем заново. Если собеседник по-прежнему недоумевает, мы пробуем в третий раз. Затем мы останавливаемся, секунду думаем и четко формулируем свою мысль, но три предыдущих попытки уже остались в памяти собеседников, немало запутав дело.

Один человек, рассказывая о своем часовом молчании, признался, что сперва вообще не понял, в чем дело. Ему начало казаться, что он, погруженный в молчание, заполняет собой всю комнату и наблюдает за происходящим со стороны. Пока он говорил, он был словно центром сцены; замолчав, он увидел, что картина сложилась с иными акцентами. К концу часа молчания человек видел себя то в центре, то на периферии, а иногда вообще вне круга интересов окружающих.