— Что случилось?

Она сердито помотала головой.

— Я утром обожглась, и вот теперь снова...Ничего, правда.

Данте присел перед ней, заглядывая в лицо, егорука легла на ее колено. Боль во рту ушла на вто­рой план, сердце громкозабилось. Он смотрел с опасным огоньком в глазах, рука казалась тяже­лой,прожигала кожу сквозь тонкую ткань. Сердце ее замирало и принималось бешеностучать вновь. Ох, нет, пожалуйста...

Данте легко поднялся, потянул ее за собой. Ихтела оказались совсем близко. Его руки скользну­ли по ее спине, ладонь легла назатылок. Она пере­стала дышать.

— Что... что ты делаешь? Со мной все впорядке.

Он покачал головой, огонь в его глазах выжигалу нее из головы всякую разумную мысль.

— Просто хочу проверить... Открой рот.

Как ни глупо, Алиса повиновалась.

— Покажи язык.

Вид ее маленького розового язычка довел его допредела. Большим пальцем он коснулся ее нижней губы. Язык метнулся у нее междузубами, на щеках проступили красные пятна. Он чувствовал смену ее дыхания — оностановилось все чаще. Жилка на шее билась рядом с его запястьем.

— Данте... правда... Я же медсестра. Ничеготут такого.

— Это... не ничего.

Алиса знала, что он говорит не об ожоге. И всеравно отчаянно отбрасывала эту мысль, пока его голова не наклонилась и губы неприникли к ее губам.

В тот миг, когда их губы соприкоснулись, Алисаощутила неизбежность происходящего. Дикий поток подхватил ее и понес. Теперьуже ясно: Данте находит ее привлекательной. Одной рукой он при­тягивал ее ксебе, а другой зарывался в волосы, поворачивая голову, чтобы удобнее былоовладе­вать губами. Ею овладевают, целиком и полно­стью, — вот как этоощущалось.

Ее руки должны были держаться за что-нибудь, иона обнаружила, что обнимает его за талию. Его твердый торс давал надежноеукрытие ее нежной груди, словно вбирая ее в себя. Она буквально рас­цветала подприкосновениями этого человека. Его язык танцевал у нее во рту. Она таяла,сотрясалась от неконтролируемой дрожи.

Он отодвинулся, взглянул на нее сверху вниз.Алиса с трудом выдержала его взгляд. Она словно опьянела, не в силах двигаться,думать, с трудом держа глаза открытыми.

Налетел порыв свежего ветра. Ей словно плес­нулив лицо холодной водой. Она резко дернулась, и Данте, не ожидавший такогодвижения, выпустил ее.

Алиса глядела ему в лицо, желая быть спокой­нойи надменной, хотя все в ней тянулось к нему, умоляя о других поцелуях.

— Не понимаю, что здесь происходит...

Он нахально ухмыльнулся ей в лицо.

— Могу еще раз показать, если не понимаешь.

Алиса отступила за спинку кресла, сжала ее.

Топ опять соскользнул с плеча.

— Больше такого не повторится. То, что по волеобстоятельств я здесь, что ты накупил мне одежды, не значит, что я доступна длясексуальных посяга­тельств. Меня это не интересует, слышишь? И я не дам себяиспользовать лишь потому, что это... легко и удобно.

Данте смотрел на нее. Два ярких пятна горелина ее щеках, рот манил, как сочный, спелый фрукт. Волосы рассыпались, локоныпадали на лицо и шею. Легкости и удобства он не ощущал. Он весь горел, большевсего желая притянуть ее обратно в свои объятия, утолить томящую его жажду.Черт.

Данте не сомневался, что окажется в постели сАлисой Паркер. Она здесь, на месяц она рядом с ним. Масса времени. Со всем темжаром, которым они оба пышут, она не продержится и недели.

Поэтому он улыбнулся, стараясь не замечатьяростную пульсацию в брюках.

— Прости, пожалуйста. Конечно, я сделаю все,как тебе угодно.

Алиса подозрительно взглянула на него. Как ейугодно? Вряд ли. Уж он наверняка поступит, как захочется ему. Шелк терся огрудь, и она поборола желание посмотреть, не слишком ли торчат соски. Надовыбираться отсюда. Как можно скорей.

— День был длинным, я хочу лечь.

Данте, кивнув, пожелал ей спокойной ночи ипроводил взглядом. Сейчас, когда она повернулась спиной, лицо его такпеременилось, что, взгляни она на него, убежала бы без оглядки.

В следующие два дня вилла из оазиса тиши­ныпреобразилась в кипящий улей. Привозили продукты, появлялась дополнительнонанятая при­слуга, садовники и охрана готовили дом к прибы­тию VIP-персон.Алиса бродила между ними, раду­ясь отсутствию Данте. Вероятно, он засел вофисе, готовя нужные документы. Отскочив в сторону от двух мужчин, тащившихгромадную композицию из экзотических голубых цветов, она с любопытствомпоследовала за ними. До сих пор она боялась особо разгуливать по дому, носейчас решилась. Оказав­шись в просторной столовой, Алиса задохнулась отвосторга. Голубые стены и полоток из зеркального стекла. Эффект создавалсянепередаваемый. Ничего подобного она в жизни не видела.

Мужчины остановились, опустили свою ношу угромадного стола и выжидающе посмотрели на нее. Один что-то сказал.

Алиса недоуменно взглянула на них.

— Прошу прощения... я не говорюпо-итальян­ски. Не хотите обратиться к экономке?

— Они думают, что ты хозяйка виллы, и хотятузнать, куда поставить цветы, — насмешливо про­звучало за спиной.

Воздух моментально вышел у Алисы из легких.Сегодня она видела Данте впервые после его отъезда. И впервые он оделся ненапоказ, в джин­сы и рубашку. Она обернулась к мужчинам, попы­таласьулыбнуться.

— Нет, нет, — жестами попробовала она пока­зать,что они не муж и жена, лишь рассмешив обоих... троих мужчин. Данте произнеснесколько быстрых слов, грузчики поставили цветы посере­дине стола и вышли,качая головами и продолжая смеяться.

Алиса скрестила руки на груди, вновь ограждаясебя ледяной стеной.

— У вас считается нормальным смеяться надиностранцами?

Он удивил ее, взяв за руку. Рука его была боль­шойи теплой, грозя растопить, опрокинуть воз­двигнутую преграду. Вовремя сработалазащитная реакция: он лишь изменил тактику, незаметно приучая ее к своимприкосновениям, чтобы, когда явятся другие...

Данте указал на потолок.

— Эти панели тут с середины шестнадцатого века— венецианское стекло, и стены имеют такой необычный цвет, потому что тожеотносятся к тому времени.

— Повезло тебе вырасти среди такойкрасоты и богатства.

Его лицо окаменело.

— Ты все ссылаешься на среду, в которойя вырос... Вероятно, не слишком ты усердно собира­ла информацию обо мне.

— О чем ты?

Он обвел глазами комнату, хрипло хмыкнул.