— Верно, — согласился Мрак. — Это жоскорбление нам. Мол, мы такие сопливые, не можем обеспечить охрану от всякоговорья.

Аспард спросил со вспыхнувшей надеждой:

— Так я распоряжусь?

— Насчёт охраны? — переспросил Мрак. — Ненадо. Я сам...

Его зоркие глаза уже давно вычленили среди придворныхшестерых крепких молодцев. Вряд ли они такие уж страшные в бою, чересчурвысокие и толстые, зато одним видом могут нагнать страх. На них оглядываются,пугливо сторонятся, затем смотрят на Рагнара... и этот страх собирается уже наРагнаре. Уже его боятся, ему кланяются... чуть ли не ниже, чем ему, Мраку...гм... тцару, дубина, тцару.

Рагнар прошёл мимо, не поклонившись, только весело и дерзкоподмигнул. Мраку такое не понравилось, он проревел грозно:

— А ты, Рагнар, чего не кланяешься?

Блестящий воин вздрогнул, брови взлетели вверх. Глазанекоторые время неверяще всматривались в лицо Мрака. Мрак задержал дыхание, нопосле долгой паузы Рагнар с великой неохотой поклонился, чуть-чуть поклонился,всего лишь на палец наклонил голову, а голос его с дерзкого изменился наполудерзкий:

— Вашему Величеству до нас ли, смертных?.. Вы все взвёздах, в звёздах...

Мрак прорычал громче:

— Верно, Рагнарушко, верно... Но иногда я снисхожу и домирских дел. Чтой-то за тобой шестеро оболтусов, как хвосты плетутся? Боишьсякого, что ль? Так не боись, тут тебя не зобидят... если сам кого зобижать нестанешь. Так что отпусти своих псов...

Рагнар смотрел выпученными глазами. Мрак чувствовал, что здесьчто-то не то, между ним и Рагнаром существует какая-то связь, незримая длядругих, но теперь отступать поздно, надо как-то спасать лицо, но и Рагнарчувствует некую силу за спиной, видно по его побледневшему решительному лицу...

— Ваше Величество, — сказал Рагнар. — Этилюди пришли сюда не сами, а по моему велению. Они всего лишь выполняют моюволю.

В зале наступила мёртвая тишина. Все застыли, пересталидвигаться, даже перестали дышать. Мрак чувствовал себя на скрещении сотенвзглядов. Рагнар стоял перед ним решительный, злой, уверенный в себе.

Мрак повернул голову к Аспарду:

— Он не понимает. Не понимает, что здесь тцар — я. Ичто здесь могут быть только по моему велению. У тебя сколько здесь человек?

Аспард ответил торопливо, со вспыхнувшей надеждой:

— Двадцать в этом зале, сорок в соседних. Во двореохрану несут ещё семьдесят.

Мрак кивнул.

— Хорошо. Убей этих псов... а этого... в цепи. Аспардстал выше ростом, раздулся, в глазах засверкали огни, он стал красив и страшен.Прокричал сильным и звонким голосом:

— Стража!..

Рагнар всё ещё с выпученными глазами смотрел на Мрака, потомспохватился, вскричал:

— Нет, не нужно!.. Ваше Величество, это какое-тонедоразумение. Ирарих, уводи людей. Ждите меня на выходе... во дворе.

Мрак милостивым жестом остановил вбежавших стражей. Аспард сявной неохотой повторил жест. Шестеро гигантов в железе заспешили к выходу стакой скоростью, что среди побледневших придворных раздались робкие смешки.Рагнар стоял перед Мраком красный от гнева.

— Ваше Величество! — сказал он громко. —Разве это не... враждебно?

Мрак стиснул челюсти. Этот красавец на что-то намекает, нона что?

Он откинул голову на сиденье, процедил надменно:

— Кто из нас тцар?

Рагнар некоторое время смотрел на него с бешенством в глазахи во всём облике. Во всей фигуре было патетическое изумление: как этот тцаросмелился такое сказать ему, Рагнару?

Чёрт, подумал Мрак с бессильной яростью. Угораздило жесоветнику помереть от простого удара ножом в неподходящее время. Вот тебе илегкая сытая передышка в тцарских покоях. Все на что-то да намекают, никтоничего не говорит прямо. Что за люди?

Аспард смотрел на Рагнара с вызовом. Даже ногу отставилвперед, чтобы красивше откинуться назад и задрать голову, ибо Рагнар повыше,повыше.

Рагнар медленно поклонился, сделал шаг назад и сновапоклонился. В его тёмных глазах Мрак прочел смертельную угрозу. Угрозу и намёкна некую власть, которую он имеет над тцаром.

Мрак прорычал:

— Я тцар или не тцар?.. Не забывайтесь, люди.

Он увидел, что на него смотрят ошалело. Не понял, в чёмдело, ощутил холодок опасности. Рука потянулась к рукояти секиры, но вспомнил,что секира сейчас тю-тю, это у Мрака секира, а у него, тцара, скипетр идержава, то бишь дубина в одной руке, булыжник — в другой.

Аспард сказал дрогнувшим голосом, в котором, как Мрак трезвопонимал, за дрожью придёт страх... уже пришел, а затем вспыхнет и подозрение:

— Ваше Величество... вы никогда так не говорили!

И другие смотрели дикими глазами, кто-то попятился, а иныевертели головами, явно высматривая стражу. Мрак ощетинился, щас придетсядраться, самозванца раздерут на клочья, а в это время сбоку раздалось надсадноекряхтение, скрип суставов, похожий на скрип колёс несмазанной телеги.

Сквозь толпу протиснулся старый хрыч, ветхий, какпрохудившийся мешок, седой как лунь. Он с каждым шагом опирался в пол толстойсуковатой палкой, простой палкой, дико смотрелись в середине тщательновделанные самоцветы. Старик всмотрелся в грозное лицо Мрака, глаза от старостипочти белые, выцветшие.

Все в тишине услышали слабый скрипучий голос:

— Ваше Величество... Гаральд Огненный Меч... как давноя вас не зрел!

Кто-то из дальних рядов пробормотал:

— Что несёт этот старый пень?

А старик, никого не слушая, влюблённо смотрел в лицо Мрака,тянул:

— Я услышал ваши слова... душа встрепенулась!.. Сколькораз мы слышали ваш голос и вот эти слова... и знали, что снова победим... И всебогатства врага будут наши... и все женщины...

Другой голос крякнул:

— Это ему-то вспоминать о женщинах? А третий вдруг воскликнул:

— Святые боги!.. Да не вселился ли в нашего повелителядух прадеда? Гаральда?

Голоса заговорили вразнобой:

— Его прадеда?

— Говорят, он бывал крут...

— А это у них часто в роду?

Мрак сделал вид, что у него закружилась голова, закрыл лицорукой и пошатнулся. Его подхватили под руки, усадили обратно в мягкое кресло свысокой спинкой. Он опустил веки, всё равно всё слышит отчётливо, напустил насебя полуобморочный вид.

Среди шелеста озабоченных голосов вычленил голос старогохрыча:

— Да когда сильно напьётся... У их батюшки такоебывало. То один славный предок проснётся и велит войной идти на завоеваниемира, то другой, иной всем даёт волю, отменяет налоги, а сам уходит ловитьрыбу... то ещё что-нибудь непотребное...