162). Одно из таких современных проявлений можно наблюдать в ситуативном пиратстве данных – тех чудовищах, что собираются вместе, чтобы оспорить так называемую интеллектуальную собственность, занимаясь незаконным безудержным распространением информации посредством несанкционированного цифрового распространения различных продуктов культурного производства.

Примечательно, что не существует единой, монолитной фигуры цифрового пирата; вместо этого «очень разнообразная и контрастная среда создает очень разные типы пиратов и множество различных сцен пиратства» (Craig, 2005: 160). Таким образом, существует множество видов пиратства, охватывающих гео- и киберпространственные местности и интерактивности, при этом «само пиратство [трудно] точно определить» (Lechner, 2015: 21). Монструозные пиратские союзы формируются из тех, кто – в частности, своими действиями, а не абстрактной концептуализацией – отвергает авторитарное обозначение авторской функции, обеспечиваемое технологически опосредованным и поддерживаемым государством принятием различных законов об интеллектуальной собственности. Следовательно, самостоятельная актуализация чудовищ, составляющих эти союзы, не обязательно должна исходить из разработанных манифестов, описывающих их презрение к указанным ограничениям, поскольку вместо этого она проистекает только из принятой практики пиратства. Цифровые пираты объединяются, чтобы участвовать в свободном обнародовании указанных данных по причине своей явной заинтересованности в том, чтобы разбить оковы интеллектуальной собственности. То, что интерес может быть выражен действием, а не вспомогательным письменным заявлением, не имеет отношения к тому факту, что указанное молчаливое провозглашение всегда уже содержится в самом акте.

Как только отдельные акты пиратства завершаются, пиратские группировки могут распускаться, в то время как другие группы, в свою очередь, объединяются, принимая и отыскивая все новые средства распространения данных и способы обхода защиты контента, и т. п. Нужно учитывать, что в любой момент времени существует любое количество выпускающих групп – временных конклавов цифрового пиратства, – объединяющихся в свои монструозные союзы для свободного распространения культурных знаний. Чудовища, следовательно, не просто повсюду, но пиратское чудовище к тому же – всепроникающее явление, которое насыщает и нарушает принудительное действие государственного формирования субъектов. Другими словами, союзы пиратских монстров представляют собой постоянно продолжающийся, многосторонний проект как разбора, так и несанкционированного соединения, любой ценой избегая застоя в пользу безудержного распространения. Разыгрываемое как практика отношения, включающая в себя сопротивление в самом действии, монструозное, не-человеческое объединение эгоистов или пиратов данных отмечено, таким образом, чудовищной недетерминированностью и, следовательно, пульсирующей потенциальностью, лишенной предписанных режимов субъективности.

См. также: Политические тела; Постгуманистическая критическая теория; Вне/человеческое; Вне-человеческое; Зомби.

Никита Мазуров

(Перевод Виктории Дубицкой)

Ш

Шум

Современное понимание шума сводит вместе два мира: качественное ощущение и субъективное суждение, с одной стороны; количественный расчет объективных вероятностей – с другой. Первое сильно зависит от контекста и может касаться нежелательного звука или информации, посторонней для определенной цели; второе также относится к аналитической схеме. Существует ряд различных количественных концепций шума, связанных со случайностью (randomness), с произвольным, включая передачу с низким разрешением, теоретико-информационные и психоакустические модели, анализ шума на различные цвета, соответствующие общим спектральным плотностям в частотном распределении, теоретико-хаотические концепции нелинейности, возмущения ниже порога измерения, стохастический резонанс и турбулентность.

В теории информации шум понимается как уровень помех при передаче сообщения или объем доступной получателю информации, которая не поступила от отправителя. Хотя при передаче шум полностью не устраним, инновация Шеннона заключалась в том, чтобы показать, что определенная степень избыточности позволяет приемнику отличать информацию от шума. Кибернетическая концепция шума определяется как силы, которые нарушают организационную согласованность системы или препятствуют достижению ее целевого состояния. Путаница между этими различными вариантами использования понятия «шум» усугубляется тремя различными определениями технического понятия «энтропия» в термодинамике, теории информации и кибернетике.

Таким образом, перед нами несколько концепций или формул для описания соотношения между шумом и информацией, которые сильно расходятся. В обиходе шум по выбору считается бессмысленным – его информационное содержание считается неуместным и навязчивым в соответствии с личными вкусами. В теории информации шум описывается как насыщенное информацией и зависящее от наблюдателя прерывание сообщения, и он определяется объективно в соответствии с безличными критериями; поскольку теория информации выносит за скобки анализ смысла, шум не является ни значимым, ни бессмысленным. В кибернетике шум характеризуется как неопределенный хаос, который является противоположностью информации и должен сдерживаться посредством негэнетропического поддержания порядка, и как помеха обработке информации или препятствие исполнению программы.

Любой разговор о случайности или шуме предполагает определение аналитического контекста, а также языка или средств репрезентации. Это следует из ее негативного определения как того, что выходит за рамки моделирования или формального описания (Thom, Chumbley, 1983). Способность описывать шум зависит от определенного масштаба наблюдения; это особенно верно для анализа сложных иерархически организованных систем, работающих на разных уровнях. Следовательно, шум связан с формой анализа; однако из этого не следует, что он субъективистский или «реляционный», как сообщалось бы во множестве гуманитарно-научных текстов. Пространство и время также соотносятся с системой отсчета, но тем не менее объективны. Для любого контекстно-зависимого или соотносимого с масштабом проявления случайности и шума не существует априорных ограничений на описание или научное понимание в другом масштабе. Можно, следовательно, утверждать, что шум существует (имеет объективный онтологический статус), но только как эффект динамики обработки информации и многомасштабной сложности.

Шум также следует рассматривать во временно́м измерении: распознавание и прогноз являются ключевыми для его концептуализации. Шум часто вызывается избытком информации, но также может быть результатом ее недостатка или неадекватной концептуальной рамки для моделирования. Поэтому необходимо многомасштабное, метаконтекстуальное понимание шума. Шум – важнейший аспект систем передачи сигналов, под которыми мы подразумеваем не только язык и жесты в том виде, в каком мы их знаем, но и распределенные системы обработки информации, проявляющиеся на различных экологических и эволюционных уровнях.

Равновероятностная термодинамическая система высоко симметрична, имеет высокую энтропию Больцмана, и работа в ней невозможна; равновероятностный сигнал, такой как белый шум, также высоко симметричен, с высокой энтропией Шеннона и высоким содержанием информации, но передача сообщений в нем также невозможна (Juarrero, 1999). Системы обработки информации, особенно сложные развитые нелинейные системы обработки вроде людей, всегда должны отличать сигнал от шума, поскольку не могут избежать необходимости абстрагировать и сжимать информацию. Абстракция и аппроксимация – это не недостатки рациональности или технонаучной инструментализации окружающей среды, они являются основными инструментами практического и теоретического разума. Выявление закономерностей, количественная оценка вероятностей, использование неопределенностей и поправка на шум в соответствии с отклонениями от ожиданий – все это неотъемлемые черты рационального познания.

Если мы представим логическую пропозицию как программу системы в кибернетическом смысле, то отмена вывода (defeasor) – это шум для