Дверь без скрипа отворилась, неслышно вошел Вяземайт. Придонзаскрипел зубами. По лбу пробежала крупные капли пота. Веки опустились, Аснердрешил, что тцар впал в забытье, но губы Придона дрогнули, все услышали шепот:

– Меч…

Аснерд насторожился.

– Что? Взять меч? Может быть, топор?

Вяземайт покачал головой:

– Бредит. Он сейчас и перышка не поднимет.

– Меч, – донесся прерывающийся шепот. – МечХорса…

Волхв и воевода переглянулись. Вяземайт сказал в сомнении:

– Ты вроде бы не брал его ни разу…

– Боюсь, – ответил Придон сипло, – времяпришло.

Итания в страхе смотрела, как они подтащили стол вплотную кложу. Придон попробовал поднять руку, не смог. Аснерд взял его руку и положилпальцами на рукоять меча. Придон напрягся, лицо исказилось, на лбу вздулисьжилы. Пальцы сомкнулись на рифленой рукояти, блеснула узкая полоска выдвигаемойиз ножен стали.

Нет, не стали, из ножен выходил отвердевший солнечный свет.Придон, сцепив зубы и почти теряя сознание от чудовищных усилий, тащил и тащилмеч из ножен, и уже когда сужающееся острие покинуло ножны, он ощутил, чтотеряет сознание…

…но вместо черноты в мозг хлынул поток ослепительного света.Он вспомнил каждый день своей жизни. Каждое слово, сказанное или услышанное им,мозг дрожал от жажды все понять и постичь, а тело едва не взорвалось от приливанечеловеческой мощи. Он закричал, судорога прошла по телу.

Аснерд и Вяземайт невольно попятились, когда Придон однимпрыжком оказался на полу, в правой руке полыхает неземным светом меч, кулаклевой руки в недоумении сжимал и разжимал перед глазами, нет следа от ран, каквсе тело свободно не только от ран, но не осталось даже шрамов.

Аснерд с шумом выпустил запертое в груди дыхание:

– Придон… Ты все-таки уцелел!

– А про этот меч такие страсти рассказывали, –добавил Вяземайт. Он с изумлением смотрел на Придона. – Ты… как? Я чую, натебе не только раны затянулись…

Придон вскинул меч над головой, разгоняя полумрак, глазарасширились, он неотрывно смотрел на противоположную стену. Аснерд быстрооглянулся, сам хватаясь за кинжал, но там было пусто.

– Ты ничего не видишь? – спросил Придон.

– Нет, – ответил Аснерд настороженно. – А чтоя должен увидеть?

Руки с рукояти кинжала он не убирал, ноздри дергались,пробуя воздух. Придон помедлил, голос его дрогнул:

– Да так… почудилось. Прости, Аснерд, я все еще слаб.Отдохну.

Аснерд все еще таращил глаза, Вяземайт схватил воеводу залокоть.

– Отдыхай, Придон!.. Заглянем попозже.

Когда они вышли, Аснерд спросил настороженно:

– Как думаешь, что он увидел?

Вяземайт оглянулся на дверь, буркнул, понизив голос:

– На голой стене?

– На голой, – ответил Аснерд раздраженно, –на стене! Не виляй.

– То, что видим, – сказал невеселоВяземайт, – когда в руке яркий факел.

– Но мы ж не видели!

– Так и у него был не факел.

После их ухода Придон в задумчивости осмотрел, не щурясь,пылающее лезвие, сунул в ножны. В огромном помещении сразу померкло. Итанияпрерывисто вздохнула, на Придона смотрела с изумлением и страхом.

– Придон… почему так? Ты же сказал, что отныне тыбессмертен! И что никто даже не может тебя ранить, если ты сам не… Ты сказал, чтомои дяди тебя ранили, потому что ты чувствовал вину передо мной и ты сам хотелумереть… Но почему сейчас?

Он скривил губы в горькой усмешке, ножны с мечом держал вобеих руках, словно не зная, отбросить ли в угол или же прицепить к перевязи иперебросить за спину.

– Меч Хорса. Хотя при чем здесь Хорс?.. С этим пылающиммечом Азазель когда-то у ворот райского сада… Азазель… ушел, но в мече егочасть… Итания, я сказал правду. Но я еще не знал, что буду чувствовать… где-тоглубоко внутри себя, вину и перед куявами! Уж такого бы никогда не подумал. Новот теперь, клянусь, из этого меча в меня вошла часть души того, кто им обладалпервым. И теперь я в самом деле навеки неуязвим и бессмертен.

Он умолк, Итания переспросила:

– У этого меча была душа?

Он кивнул, улыбка стала совсем вымученной.

– Да… хотя он сам что-то вроде души. Крохотной частидуши Того, Высшего. Я не могу объяснить тебе, Итания. Я сам не могу объяснитьдаже себе… Слишком сложно, понимаешь? Да и надо ли объяснять?

Она сказала с грустью:

– Но с тобой произошло… что-то, помимо заживления этихстрашных ран?

– Увы, – ответил он горько, – да. Этострашно, однако… я бы не хотел, чтобы такое зажило!

Она отшатнулась, он был страшен, глаза невидяще смотрели впространство. На его лице отразилось смятение, пот выступил на лбу. Придонзашатался, сел, рука его поднялась рывками, а пот стер с таким усилием, будтодвигал гору.

– Нет, – выговорил он наконец. – Я не хочутуда заглядывать… сейчас. Я люблю тебя, Итания. У нас мало времени. Я хочу,чтобы оно все было только нашим.

Ночами лужи застывали, подергивались тонкой хрустящейпленкой льда, что звонко лопалась под ногами. Земля окаменела, а блестящиерытвины, словно политые маслом, превратились в камень. Последние жалкие стеблитрав пожухли, почернели и прижались к земле, стараясь своим телом укрыть хотябы корни.

Непрерывно дул несильный, но холодный северный ветер,нагоняя серые тучи, что в конце концов затянули небо от края и до края. Поутрам нередко с неба срывался мелкий снег, но чаще всего таял еще в воздухе.

Еще одно мощное куявское войско подошло к городу ирасположилось в виду городских стен, но в некотором отдалении, не смешиваясь состальными частями. И хотя сил вроде бы немало, но в куявском стане виталоощущение, что если артанский гарнизон выведет несокрушимый Придон, то с войскомбулатногрудого героя не справиться никому. Во все концы Куявии помчались гонцы,созывая на последний, возможно, бой. Если артане потеряют Куябу, то им большеничего не останется защищать, и Куявия будет освобождена.

Простояли так неделю, за это время куявское войскоувеличилось на треть за счет ополчения из простонародья, крестьян и беглыхразбойников. Щецин и Меклен сумели прислать гонцов, что подойти к Куябе немогут, войска обескровлены, измучены. В сторону Куябы двигается возникшее прямона месте крепкое куявское войско, они всеми силами его сдерживают, разрушаютперед ним мосты и гати, при каждой возможности дают бой, но куявы продвигаютсятупо, упорно, впервые не считаясь с огромными потерями.

Вдали от Куябы застряли с сильными отрядами Радамант иЗамча, они пытались открыть дороги, ведущие из Артании: куявы везде разослалибыстро растущие полки, стараясь не пропустить свежих сил артанских искателейславы.