— Она ни в коем случае не должна умереть на больничнойкойке, — заявил он непререкаемым тоном. — Прекратите ее мучить.Отвезите ее домой и дайте умереть спокойно.

Иными словами, безумие Мэйфейров достигло наивысшего накала.Даже здравомыслящая Энн-Мэри несколько раз повторила, что умирающую необходимоперевезти в старую хозяйскую спальню. Как знать, а вдруг духи предков,обитающие в доме, помогут Роуан выздороветь, заметила она. Даже Лорен присоединиласьк общему хору голосов.

Возможно, семейные святоши чувствовали себя оскорбленными,когда кто-нибудь рядом вворачивал крепкое словцо. Возможно, они простопропускали излишне крепкие выражения мимо ушей. Так или иначе, Сесилия и Лиливсю ночь напролет вслух читали Библию в одной из пустых палат. Магдален, Лианаи Гай Мэйфейры всю ночь молились в часовне вместе с двумя монахинями, тожепринадлежавшими к семейству, тихими и незаметными созданиями, чьи имена Монавечно путала.

Старая сестра Майкл-Мэри Мэйфейр — самая старшая из орденаСестер Милосердия — явилась в палату и молилась над Роуан, громко распевая«Отче наш» и еще какие-то латинские гимны и молитвы.

— Уж если эти тоскливые завывания ее не разбудили,значит, разбудить ее невозможно, — изрек Рэндалл. — Отправляйтесьлучше домой и приготовьте хозяйскую спальню.

Выполнить это поручение, хотя и без большого желания — ейявно не хотелось оставлять Эрона, — вызвалась Беатрис. Впрочем, у неесразу нашлись помощники — Стефани и Спрюс Мэйфейры, а также два молодых черныхполицейских.

И теперь в доме на Первой улице, на резной старинной кроватипод атласным балдахином Роуан Мэйфейр упорно боролась за жизнь. Сердце еепо-прежнему билось, легкие дышали без помощи медицинских аппаратов. В шестьчасов вечера она все еще была жива.

Час назад врачи начали кормить ее, вводя через капельницужидкости и липиды. Доктор Флеминг пояснил, что подобные манипуляции нельзярасценивать как искусственное поддержание жизни.

— Как и любому живому существу, Роуан необходимопитание, — заявил он. — Если она без сознания, это еще не поводуморить ее голодом.

Майкл не стал спорить. Однако его беспокоило, что в домесуетится слишком много народу. Позвонив Моне, он сообщил, что вокруг Роуансобралась целая толпа докторов и медицинских сестер. Он сказал также, что домбуквально оцеплен вооруженными охранниками — они стоят и на галерее за окнами,и на улице. Люди, проходя мимо, любопытствуют, что происходит.

Впрочем, сейчас настали такие времена, что в Новом Орлеаненикого особенно не удивишь вооруженными охранниками. Почти все состоятельныелюди нанимают их, устраивая праздники и приемы. Даже школьные вечеринки без нихтеперь не обходятся. В аптеках охранники с важным видом прохаживаются вдольприлавков. Точь-в-точь как в банановых республиках, заметила как-то Гиффорд.

— Да ведь это здорово, — возразила тогдаМона. — Лично я всегда не прочь полюбоваться крепкими накачанными парнямис заряженными револьверами тридцать восьмого калибра.

Меры по обеспечению безопасности были приняты самые жесткие.Семья стремилась во что бы то ни стало защитить своих членов.

К счастью, дальнейших покушений на женщин семейства Мэйфейрникто не предпринимал. Тем не менее дамы не рисковали оставаться в одиночестведаже дома и собирались группами по шесть-семь человек. Причем в каждой группеобязательно присутствовал мужчина.

Целая стая детективов, прибывших из Далласа, прочесывалаХьюстон вдоль и поперек. В окрестностях офисного центра они опросили чуть ли невсех жителей, пытаясь узнать, не видел ли кто-нибудь высокого темноволосогомужчину. Были сделаны портреты карандашом, основанные на словесных описанияхЭро-на, которые он получил из Таламаски.

Велись также поиски и доктора Сэмюэля Ларкина. Сначала никтоне мог понять, почему он покинул отель «Поншатрен», не сказав ни слова о том,куда направляется. Потом выяснилось, что у портье для него было оставленокороткое телефонное сообщение:

«Мы должны встретиться. Приходи один. Роуан».

Это открытие привело всех в состояние крайнего беспокойства.Несомненно, Роуан не могла звонить доктору Ларкину. Когда в отеле раздалсязвонок, она уже находилась в одной из клиник Сент-Мартинвиля.

В последний раз Сэмюэля Ларкина видели, когда он торопливошел по Сент-Чарльз-авеню, в сторону Джексон-стрит. Один из водителей таксипредложил ему сесть в машину, но доктор отказался. Шофер, естественно, осталсянедоволен, однако хорошо запомнил упорного пешехода и впоследствии смог датьвесьма подробное описание его внешности. Все приметы сходились — это был докторЛаркин. Но к тому времени, как Джеральд вышел из отеля вслед за доктором, тотисчез бесследно.

Все это время Беатрис Мэйфейр служила для остальных членовсемьи источником постоянного раздражения и в то же время утешала и подбадривалаих. Единственная из всех, Беатрис отказывалась верить в то, что с Роуанпроизошло нечто непоправимое. Жизнь должна идти своим чередом, утверждала она.Все, что сейчас следует сделать, — пригласить опытных специалистов,которые помогут Роуан стать прежней.

Беатрис всегда была неисправимой оптимисткой. Она ездила кбедной сумасшедшей Дейрдре, возила ей сладости, которые та никогда не ела, ишелковое белье, которое та никогда не надевала. Три или четыре раза в годБеатрис непременно навещала Старуху Эвелин, причем даже в те периоды, когда таупорно отказывалась с кем-либо разговаривать.

— Ах, дорогуша, какая жалость, что кафе Холмса теперьзакрыто! — ничуть не смущаясь непроницаемым выражением лица и нерушимыммолчанием собеседницы, лепетала Беатрис. — Помнишь, как мы замечательнозавтракали там — я, ты, Милли и Белл?

Теперь она, разумеется, суетилась в особняке на Первойулице. Однако время от времени Беатрис покидала спальню Роуан и отправлялась вдом на Амелия-стрит, дабы убедиться, что у его обитателей есть чем утолитьголод. Хорошо еще, что Майкл всегда любил Беатрис. Правда, ее любили все. Однообстоятельство делало ее непробиваемый оптимизм особенно удивительным. Всякомубыло ясно, что она собирается замуж за Эрона Лайтнера. А о страшной подоплеке происходящихсобытий Эрон знал лучше, чем кто-либо другой.

Эрон Лайтнер вошел в палату всего один раз, бросил на Роуандолгий, пристальный взгляд, резко повернулся и вышел. Лицо его потемнело отгнева. Он скользнул взглядом по Моне и поспешил в дальний конец коридора, гденаходился телефон. Эрон собирался позвонить доктору Ларкину. Именно тогдавыяснилось, что доктор Ларкин исчез из отеля.