— Зачем говорить о том, что никогда не случится. Можетене сомневаться, ему не удастся произвести на свет потомство. Ваши тревоги неимеют под собой ни малейших оснований.

— Думаю, все же имеют, — пожал плечамиЮрий. — Не забывайте, я говорил с людьми, которые видели его своимиглазами. Это существо способно вступать в половой контакт с обычными женщинами,его эмбрионы развиваются с чрезвычайной скоростью, сопоставимой только соскоростью развития насекомых или рептилий. А раз оно способно размножаться вомного раз быстрее, чем все прочие млекопитающие, вскоре оно будет многократно превосходитьих численно и просто-напросто вытеснит их с этой маленькой планеты.

— Вам не откажешь в логическом мышлении. Вы слишкоммного знаете об этом создании. Напрасно вы прочли досье, напрасно ездили вДоннелейт. Но, повторяю, беспокоиться не о чем. Каковы бы ни были цели нашегоиндивидуума, он не сможет их выполнить. К тому же никто не знает, каковапродолжительность его жизни. Возможно, дни его сочтены, и даже если егоконтакты с женщинами приведут к желанному результату, он не успеетоплодотворить многих.

Столов взял со стола нож, отрезал небольшой кусочек отлежавшей на тарелке булочки и принялся сосредоточенно жевать. Юрий наблюдал заним, не произнося ни слова. Покончив с булочкой, Столов вновь устремил на Юрияпристальный взгляд.

— Убедите Эрона вернуться вместе с вами, —произнес он. — Убедите его предоставить Мэйфейрам самим решать своипроблемы.

— Убедить? — усмехнулся Юрий. — Как я могуубедить его в том, в чем далеко не убежден сам? В это дело вовлечено слишкоммного людей. А вы пытаетесь сделать вид, что речь идет всего лишь о семейнойпроблеме. Насколько мне известно, подобный подход не в традициях орденаТаламаска. Это существо, разумеется, опасно, но… Все, что вы сейчас сказали,абсолютно не отвечает моим собственным представлениям об ордене и моихсобратьях.

— Будьте любезны, объясните, что вы имеете в виду.

— Во время нашего разговора вы проявили завидноетерпение, Столов. Я это оценил. Но наш орден слишком привык избегатьконфликтов. Старшины умеют уладить любую проблему, не возбуждая подозрений и неподнимая тревоги. А то, что произошло, никак не укладывается в привычные дляних схемы. Старшинам не составило бы труда ввести меня в заблуждение. И тогда яоставался бы в Лондоне, спокойный и всем довольный. И Эрон тоже. Но случилосьнечто из ряда вон выходящее. Нечто совершенно неблаговидное. И с этим Таламаскане может справиться.

— Юрий, орден ожидает от вас полного подчинения. Онимеет право рассчитывать на вашу абсолютную лояльность.

В первый раз в голосе Столова проскользнули едва заметныенотки раздражения. Смяв салфетку, он бросил ее на стол. Грязная смятая салфеткана столе… Салфетка, покрытая темными пятнами кофе… Юрий не сводил с нее глаз.

— Юрий, — прежним спокойным и доброжелательнымголосом произнес Столов. — За последние двое суток погибли несколькоженщин. Исчезнувший доктор, Сэмюэль Ларкин, скорее всего, тоже мертв. СмертьРоуан Мэйфейр неизбежно наступит через несколько недель. Старшины вправерассчитывать, что в эту тревожную пору вы не доставите ордену лишних хлопот.Они никак не ожидали, что ваше поведение ляжет на их плечи дополнительнымбременем. Впрочем, отступничество Эрона тоже стало для них неожиданностью.

— Отступничество?

— Ну, скажем так, опрометчивые и безрассудные поступки.Так или иначе, проблема состоит в том, что он не желает оставить семью Мэйфейр,которую ныне считает своей. Но Эрон — глубокий старик. И не способен бороться сЛэшером. С подобным грозным явлением ему никак не справиться!

В голосе Столова вновь прорвалась откровенная злоба.

Юрий откинулся на спинку стула и, по-прежнему глядя насалфетку, погрузился в размышления. Столов схватил салфетку, вытер рот и сновабросил на стол. Взгляд Юрия, казалось, был прикован к смятому кусочку ткани.

— Я хочу лично поговорить со старшинами, —произнес наконец Юрий. — Я хочу, чтобы они сами дали мне некоторыеразъяснения. Хочу лично получить от них указания.

— Хорошо. Убедите Эрона уехать с вами. Отвезите его вНью-Йорк. Я понимаю, вы устали. Если хотите, можете немного отдохнуть, толькопоставьте нас в известность о месте вашего пребывания. В Нью-Йорке вампредоставят возможность вступить в контакт со старшинами. У вас будет для этогодостаточно времени. Все, что вы от них узнаете, вы сможете обсудить с Эроном. Апотом вы должны вернуться в Лондон. Должны вернуться в Обитель.

Юрий резко поднялся. Свою салфетку он положил на стул.

— Вы хотите присутствовать при моем разговоре сЭроном? — спросил он.

— Я уже говорил вам, что мое присутствиенеобходимо, — откликнулся Столов. — Может, это и к лучшему, что вы приехалив Новый Орлеан. Потому что сам я не представляю, каким образом убедить Эронауехать. Идемте. Думаю, настало время для моей с ним личной беседы.

— Вы хотите сказать, что еще не говорили с ним?

— Юрий, поверьте, у меня дел выше головы. А с Эрономсейчас весьма сложно связаться.

У входа в кафе их ожидала машина, вызывающе шикарныйамериканский «линкольн». Внутри салон был обит серым бархатом. Стекла былитакими темными, что казалось, будто весь мир вокруг внезапно погрузился всумерки. Сквозь такие окна не слишком-то разглядишь город, подумал Юрий. За всюдорогу он не произнес ни слова. Мысли его были поглощены событиями,произошедшими много лет назад.

Тогда они с матерью отправились на поезде в Сербию. Поездкатянулась бесконечно долго. Перед тем как двинуться в путь, мать сделала емунеобычный подарок. То был нож для колки льда, хотя тогда Юрий этого не знал.Длинный, острый, тонкий, как шило, с деревянной ручкой, покрытой облупившейсякраской.

— Держи его у себя, — сказала мать. — Когдапонадобится, пустишь в дело. Просто вонзишь его врагу вот сюда… между ребер.

Каким гневом полыхали в те минуты ее темные глаза. А он,мальчишка, смотрел на мать с недоумением и испугом.

— Но разве у нас есть враги? — пролепетал он вответ.

Что стало с тем ножом, Юрий не помнил. Скорее всего, он таки забыл его в поезде.

Похоже, он не оправдал надежд своей матери. Подвел ее, да исебя самого тоже. Сейчас, сидя в этой шикарной машине, которая мчалась плавно ибеззвучно, он вдруг осознал, что при нем нет никакого оружия. Ни ножа для колкильда, ни даже обыкновенного, столового. Обычно Юрий носил с собой швейцарскийвоенный нож, но на этот раз оставил его дома, так как ему предстоял долгийперелет через океан, а в самолет запрещено проносить даже такое оружие.