Когда наконец он увидел знакомый сигнал, он не поверилсамому себе, решив, что это случайность. Для профессионала его класса это былонедопустимое нарушение. Но он, переждав неделю, увидел второй настойчивыйсигнал и понял – он кому-то понадобился.

Вместе с чувством облегчения пришло и чувство тревоги.Откуда они могли знать о его существовании? Где, в какой цепи мог произойтисбой? Неужели он и его бывшее руководство, предусмотрев все возможные варианты,где-то просчитались? На встречу он поехал в напряженном и нервном состоянии, незная толком, радоваться ему или тревожиться. Впрочем, это в любом случае былоконцом неопределенности.

Начинающийся сильный дождь вынудил его ускорить шаг, и черезнесколько минут он уже входил в подъезд небольшого трехэтажного дома. Попривычке, входя в дом, он оглянулся. Улица была пуста, и только напротивоположной стороне по тротуару весело бежали две девушки. Проводив ихвзглядом, он еще раз оглянулся и вошел в дом.

Запах пыли и плесени сразу ударил в ноздри, пока онподнимался наверх. На третьем этаже он еще раз оглянулся и постучал. Дверьоткрыли почти сразу, как будто его ждали. Он кивнул незнакомцу, проходя вкоридор. Незнакомец, здесь всегда были неизвестные и безликие сторожа,посторонился, уступая дорогу. Лишних слов не требовалось. Здесь знали, ктодолжен прийти. Впрочем, посторонний человек сюда не заходил. Его бы просто невпустили.

Он вошел в большую комнату, где уже сидели двое. Это быластранная комната, расположенная в центре квартиры и бывшая ранее частью большойзалы. В ней не было окон, и неяркий электрический свет создавал причудливыеобразы находившихся в этой комнате людей, отбрасывающих неправдоподобно длинныетени.

– Здравствуйте, – просто сказал он, – яприехал.

– Проходите, садитесь, – радушно пригласил егоодин из «хозяев», если в этой комнате вообще могли быть хозяева. Второй молча,испытующе смотрел на него.

Он снял плащ, бросив его на кресло в углу, и сел за стол, слюбопытством осматриваясь вокруг.

– Эта комната как будто не меняется, – попыталсяулыбнуться он, стараясь несколько смягчить обстановку.

Его поняли.

– Специфика нашей работы никогда не меняется, –улыбнулся первый, вернее, попытался улыбнуться.

«Мы всегда только пытаемся улыбаться, – подумалгость. – Это тоже специфика нашей работы».

– Я приехал по вызову, – кратко сказал он, –готов, если понадобится, выехать в командировку.

– Как вы себя чувствуете? – спросил первый.

– Неплохо. Я уже полностью здоров. Прошел специальныйкурс реабилитации.

– Рука не болит?

– Нет, все нормально. Я был у врачей месяц назад.Никаких отклонений.

– Как ваша работа?

– Могла быть и получше, – засмеялся гость, –работаю в журнале. Пишу рецензии на разных авторов, иногда делаю кое-какие статьи.Ничего особенного. Впрочем, вы, наверное, знаете.

– Я читал ваши статьи, интересно написаны. Вы не хотелибы всерьез заняться литературой?

– Вы для этого меня вызвали? – встрепенулсяон. – Я и так уже достаточно долго «серьезно» занимаюсь литературой.

– Так решили врачи. Вам нужно было успокоиться, прийтив себя. Ранение было достаточно серьезным. Вы были почти в безнадежномсостоянии.

– Я помню, – мрачно сказал он.

– Тогда вам предложили на выбор несколько профессий. Высами выбрали работу в журнале.

Он кивнул головой. Все правильно. Все решения он принималвсегда сам. В конце концов, еще десять лет назад он знал, на что идет.

– Вам не нравится ваша нынешняя работа? – вдругспросил молчавший все время второй.

– Нравится, – выдохнул он, – мне все всегданравится. Я ведь психологически очень устойчив. Так, кажется, написано в моихмедицинских книжках.

– Вы сделали тогда, в восемьдесят восьмом, большое инужное дело. Мы всегда помним об этом, – сказал второй.

– Спасибо. А я уже начал забывать.

– Напрасно. Именно поэтому мы вас пригласили. –Второй поднялся, за ним быстро вскочил первый. По его мгновенной реакции гостьпонял, что второй был генералом или еще кем-нибудь в этом роде. Он поднялсявслед за ними.

– Указом Президиума Верховного Совета, тогда еще былПрезидиум, – улыбнулся второй, – вы награждены орденом КрасногоЗнамени. Поздравляю вас.

Он взял со стола небольшую коробочку, передавая ее гостю.Тот замешкался, словно не понимая, о чем идет речь. Секундное замешательствобыстро прошло. Он бережно взял коробку.

– Спасибо, – просто сказал он, чувствуя, какначинает дрожать левая рука, – спасибо.

Он посмотрел на орден и положил коробочку на стол.

– Это останется здесь? – спокойно спросил он.

– Да, – сурово подтвердил второй, – толькоздесь.

– Понятно, – он сел первым, уже не испытываякакого-нибудь интереса к этому кусочку металла, странно мерцавшему при неяркомосвещении. – Меня вызывали из-за этого? – безразличным голосомспросил он.

– Нет, – второй испытующе посмотрел нанего. – Вы никогда не слышали моей фамилии? – Он представился. Простоназвал фамилию, имя, отчество. Гость пожал плечами.

– Простите, я никогда о вас не слышал. В КГБ я зналтолько Крючкова и Чебрикова. И то только из газет. Работавший со мной генералШебаршин на пенсии, а Смородин, кажется, умер.

– Я бывший заместитель начальника Первого главногоуправления КГБ, отдел внешней контрразведки.

– Я так и думал, – кивнул он. – Всеправильно.

– Почему? – заинтересовался второй. – Почемуя не могу быть из другого управления?

– Вы слишком напористы для разведчика, хотя мною всегдазанималось Первое управление. И слишком прямолинейны. Простите, я привыкговорить правду. Во всяком случае, со своими, товарищ генерал.

Его собеседник засмеялся.

– Вы именно тот человек, который нам нужен. Мой коллегаиз бывшего Второго управления, начальник отдела полковник Родионов.

– Я его знаю. Вернее, слышал его фамилию. Вы, наверное,остались у Бакатина?

– Пока неизвестно, – неопределенно сказалгенерал. – Перейдем к делу. У меня к вам сразу несколько вопросов. –Генерал придвинул стул к столу и требовательно спросил: – Вы знали Кузичкина? [2]

– Да.

– Он оказался предателем, – прямолинейно сказалгенерал.