Оно слышит волну, — подумал стрелок. —Я не знаю, что это затварь такая, но уши у нее есть.Он попытался встать, но затекшие ноги сразу жеподогнулись под ним.

Я все еще сплю, — подумал он, но даже в таком неадекватномнесколько состоянии мысль эта была слишком уж соблазнительной для того, чтобыеще и оказаться правдой. Он еще раз попытался встать, и ему почти это удалось,но потом ноги опять подкосились. Волна надвигалась. На третью попытку временине оставалось. Придется ему взять пример с этой твари справа и передвигатьсятаким же макаром: отталкиваясь руками, он переполз по гальке подальше от волны.

Ему не удалось полностью избежать ее, но все же цели своейон достиг. Волне достались только его сапоги. Вода добралась почти до колен, апотом отступила.Быть может, и первая тоже была не такой большой, как я думал.Быть может…

В небе висел полукруг луны, затянутый туманною дымкой, новсе-таки было достаточно света, чтобы стрелок разглядел, что кобуры егоподозрительно потемнели. Револьверы уж точно намокли. Пока еще невозможноопределить, насколько плохи дела с оружием и не намокли ли и патроны тоже,которые в барабанах и в патронташе. Сначала нужно убраться подальше от волнприлива, а потом уже можно и проверять. Сначала нужно…

— Дод-а-чок?

На этот раз звук был гораздо ближе. Озабоченный только тем,как бы не намочить патроны, стрелок совершенно забыл о создании, которое вынесприлив. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что оно теперь всего-то в четырехфутах. Вонзая клешни в песок, вперемешку с камешками и ракушками, оноподползало все ближе. Мясистое с зазубринами тело приподнялось, на мгновениенапомнив стрелку скорпиона, однако Роланд не разглядел на хвосте жала.

Еще один скрежещущий рев прибоя, на этот раз — громче.Существо снова застыло на месте и подняло клещи в своей вариации ЧестнойСтойки.

Эта волна была больше двух первых. Роланд снова пополз вверхпо пологому склону берега, и едва он оперся руками для первого рывка, существорванулось к нему со скоростью, на которую не было и намека в его предыдущихтяжеловесных движениях.

Стрелок ощутил яркую вспышку боли в правой руке, но сейчасбыло не время для разбирательств. Он оттолкнулся каблуками своих промокшихсапог, подтянулся на руках и сумел-таки опередить волну.

— Дид-а-чик? — вопрошало чудовище печальным своим («Почемуты не хочешь помочь мне? Ты разве не видишь, что я в отчаянии?») голоском.

Роланд только теперь увидел, как его указательный и среднийпальцы исчезают в зазубренном клюве. Существо бросилось на него снова, и Роландедва успел отдернуть кровоточащую правую руку, спасая оставшиеся три пальца.

— Дум-а-чум? Дад-а-чам?

Стрелок, пошатываясь, поднялся. Чудовище пропороло клешнеюштанину его насквозь промокших джинсов, разодрало сапог из старой и мягкой, нокрепкой не хуже железа кожи и вырвало у него из икры кусок мяса.

Он потянулся правой рукой к кобуре, и только когда револьверупал на песок, Роланд сообразил, что для этого убийственного движения, старого,как мир, ему не хватает двух пальцев.

Чудище жадно набросилось на револьвер.

— Нет, сволочь! — прорычал Роланд и пнул тварь ногой. С темже успехом он мог бы пинать и какой-нибудь средних размеров валун… которыйвдобавок еще и кусается. Чудовище отхватило носок его правого сапога, а вместес ним почти весь большой палец и стянуло сапог с ноги.

Стрелок нагнулся, поднял револьвер, уронил его, грязновыругался, но в конце-концов справился с ним. То, что прежде он делал играючи,не утруждая себя даже тем, чтобы как-то задумываться об этом, вдруг оказалосьсложнейшим трюком вроде жонглирования мячами.

Тварь трепала сапог стрелка, разрывая его на части и бормочасвои невнятные вопросы. Волна накатывала на берег, пена на гребне ее казаласьбледной и мертвенной в просеянном свете неполной луны. Омарообразная гадинапрекратила терзать сапог и подняла клешни в боксерской стойке.

Левой рукою Роланд вытащил второй револьвер и трижды нажална курок. Чик, чик, чик.

По крайней мере, теперь все ясно в патронами в барабанах.

Он сунул левый револьвер в кобуру. Чтобы убрать правый, емупришлось левой рукой повернуть его стволом вниз и только потом отпустить, чтобыон сам встал на место. Кровь испачкала вытертые деревянные рукояти; пятна кровиалели на кобуре и на заношенных джинсах в том месте, где кобура соприкасаласьсо тканью. Кровь хлестала из двух обрубков, где раньше были два пальца.

Онемение в ногах еще не прошло, и его искалеченная праваяпочти совсем не болела, но зато рука полыхала ревущим огнем. Фантомы искусных инатренированных пальцев, что разлагались теперь в желудочных соках у твари вутробе, как будто вопили о том, что они еще здесь, на руке, и что им оченьбольно.

Кажется, у меня назревают большие проблемы,— как-тоотстраненно подумал стрелок.

Волна отступила. Чудище опустило клешни, пропороло очереднуюдыру в сапоге стрелка, но потом передумало, резонно решив, что владелец этогонесъедобного сапога гораздо вкусней старого куска кожи, которую он некимтаинственным образом сбросил.

— Дуд-а-чум?— спросило оно и рванулось к стрелку с ужасающейскоростью. Стрелок отступил, почти не чувствуя под собою ног. Только теперь емувдруг пришло в голову, что это создание наделено каким-то разумом. Оноприблизилось к нему осторожно, быть может, во время отлива, когда вода быладалеко, потому что оно не знало, что он такое и на что он способен. Если быволна прилива не разбудила Роланда, эта тварь содрала бы кожу с его лица, покаон спал и видел сны. А сейчас существо уже знало, что он не только приятен навкус, но еще и уязвим: легкая добыча.

Оно уже настигало его — тварь длиною в четыре фута и высотоюв один, — чудище это вполне могло весить семьдесят фунтов. Такой жецелеустремленный и прямодушный хищник, как и Давид, сокол, который был устрелка еще в детские его годы, только без давидовых смутных признаковпреданности.

Каблуком сапога стрелок зацепился за выступающий из пескакамень и едва не упал.

— Дод-а-чок?— спросило чудовище как будто даже заботливо,вытаращилось на стрелка своими глазенками, колыхающимися на стебельках, ипротянуло клешни… но тут набежала волна прилива, и клешни снова поднялись вЧестной Стойке. Однако на этот раз они легонько покачнулись, и стрелок понял,что существо не просто лапами машет, но реагирует на звук волны, и что сейчасэтот звук — для омара, по крайней мере — был чуть-чуть послабее.

Стрелок отступил назад, перешагнув через камень, и нагнулсяв тот самый момент, когда волна со скрежещущим ревом обрушилась на галечныйберег. Его голова оказалась в каких-нибудь нескольких дюймах отнасекомоподобного рыла чудовища. Оно могло запросто выцарапать ему глаза,хватило бы одного взмаха клешни, но эти дрожащие клешни, так похожие настиснутые кулаки, оставались воздетыми к небу по обеим сторонам егопопугаичьего клюва.