встретимся.

Так и случилось. С тех пор наше знакомство переросло в крепкую мужскую дружбу. Ева, её подруги, почему — то приходившие именно тогда, когда в гостях был Славян, и даже моя тёща были от него без ума…

Коля возник в комнате привидением, тихо поздоровался, просил свет не зажигать, прошёл на кухню.

— Что за войнушки? — шёпотом спросил я, принимая у него пакет.

Не отвечая на вопрос, Славян кивнул на дверь спальни.

— Твоя драгоценная всё ещё в Москве?

— Как минимум дней десять там пробудет. Нужно в посольстве проставить визы в паспорта и оформить кое — какие бумаги.

Присев за кухонный стул, Славян, как человек не жёлчный, но терпимо ехидный, не признающий слово «политкорректность», спросил:

— Не могу понять, чего это вдруг тебя, сына Израиля, потянуло не на Святую Землю, а за экватор?

— Ева настояла. У неё в Новой Зеландии куча родственников, ты же знаешь.

— Жаль.

— Чего жаль?

— Не чего, кого. Тебя жаль. Вместо того, чтобы работать на Моссад, придётся тебе пахать на НБИ [4].

— Кого, кого?

— Вот деревенщина. НБИ — это разведслужба твоего зелёного острова.

Махнув рукой, мол, горбатого только могила исправит, спросил:

— С чего это ты как-то странно заговорил?

Снова не ответив, налив в пиалы коньяк «Тилля — кори» самаркандского разлива, Коля произнёс:

— Давай, друже, выпьем за нашу победу!

Выпив, закусив солёным куртом [5], Славян подмигнул. Воспользовавшись редким случаем послать ответный мяч в ворота друга, съехидничал:

— Куртом коньяк закусывают только отсталые люди вроде тебя и далёкие от общения с высоким благородным обществом.

— Цыц, высокое общество, — шутливо прорычал Коля. — Ты лучше скажи, могу я у тебя дня на три затаиться?

Выпив коньяк, зажевав его лимоном, заглянул в хмельные глаза друга, ухнул:

— Ну точно, влип. Тебя менты ищут?

Наклонившись к моему уху, тот прогудел:

— Хуже. Узбекская контрразведка и их хозяева из ЦРУ на хвост наступили.

— Да ну тебя. Я с ним серьёзно, а он…

Заметив на моём лице тень лёгкой обиды, Славян вцепился пальцами-клещами со следами давних ожогов в мою руку и неожиданно трезвым голосом сказал:

— Бор! За мной действительно охотятся. Могу на твою помощь надеяться?

— К — конечно, — сглотнув подступившую снизу горечь, промямлил в ответ. — Сколько нужно, столько и сиди у нас. Новые хозяева квартиры сунутся сюда только в день нашего отъезда. А тебя у меня не н — найдут?

— Не боись, — делая ударение на букве «и», произнёс Коля. — Во-первых, звонил тебе с телефона, одолженного у одного обкуренного малолетки, во-вторых, твой адрес нигде не светил, а значит, о тебе никто не знает…

— Так кто же за тобой охотится? Люди Салима или Гафура? [6]

— С ними я бы договорился, мужики они толковые… Говорю тебе — люди Иноятова [7]

Услышав страшную фамилию узбекского Берии, я побледнел и едва не свалился со стула. Неприлично громко икнув, еле выдавил:

— Если они тебя сцапают, ни меня, ни Еву не выпустят из Узбекии.

Славян поднялся, выпрямился, по-орлиному вздёрнул голову, на шее явственно обозначались пятна от ожогов, глаза презрительно засверкали. Шмыгнув носом и сухо сплюнув, он торжественно произнёс:

— Ты напоминаешь мне сына Симона из Иудеи. Тот тоже, боясь ответственности, предал Христа нашего, а потом, по совету старейшин, удавился. Ты Иуда, и с этой минуты я тебя не знаю, а ты меня. Советую сходить в тир и застрелиться из «воздушки». Прощай!

Потом с моей стороны были извинения, обвинения в собственный адрес в малодушии, заверения в вечной, как небо, дружбе и просьбы остаться. Друг долго не ломался, он всё прекрасно понимал, а то, что встал в позу и назвал меня Иудой, так это больше для порядка.

Разрешив проводить себя до спальни, Славян разделся, аккуратно сложил одежду на прикроватную тумбочку и, пожелав спокойно провести остаток ночи, упал на кровать.

Проснулся я не от будильника и не оттого, что выспался; во дворе многоэтажки сначала послышалось протяжное «Моло — ко, кисло — пресный моло — ко», а через минуту пронзительное и задорное «Бутылка пакупа — ем». Вторично помянув шайтана, встал, осторожно заглянул в спальню. Славян, мой славный друг, лёжа на правом боку, подложив руку под подушку, крепко, неслышно спал. Сбегав на базар, купив всё необходимое для плова, затарившись дюжиной бутылок пива, поспешил домой. Коля уже встал. Сидя на кухне, прислонившись спиной к стене и зажав в уголках тонких губ сигарету, наблюдал за дворовой жизнью. Кивнув на пакет, он спросил:

— По какому случаю попойка?

Заставляя нижнюю полку холодильника бутылками, рисуясь и удивляясь своей смелости приютить разыскиваемого службой безопасности государственного преступника, ответил:

— Ты пиво любишь, я не откажусь. Перед пловом то, что надо.

Затушив сигарету в полулитровой банке, Славян серьёзно произнёс:

— Мне, братишка, сейчас нужно иметь светлую голову и тебе, пока не исполнишь просьбу.

Закрыв холодильник, быстро присев рядом со страшным другом, выразил желание исполнить любое секретное задание.

— Фильмов насмотрелся или книг начитался? — невесело усмехнувшись, поинтересовался Коля. — Это там всё красиво, толково, просчитано до мелочей… А просьба такая. Вот тебе ключи от моей съёмной квартиры, о которой знает только дама моего сердца и теперь ты. В антресоли снимешь среднюю полку, отдерёшь с торца планку и в углублении найдёшь доллары и паспорт на чужую фамилию. На балконе стоит неработающий холодильник. Вскроешь верхнюю панель и всё, что там лежит, доставишь сюда… Погоди, не всё. На привокзальной площади засветишь меня…

— Как? — пугаясь собственного голоса, спросил друга.

— Купишь билет на поезд до любого российского города на понедельник.

Понимающе кивнув, нравясь себе всё больше и больше, многозначительно изрёк:

— Правильно, на поезде лучше всего покинуть Узбекистан.

— Балбес. Уходить буду посуху, через один дырявый таможенный пост. Всё, хватит шептаться и умничать. Плов я сам приготовлю.

Трясясь от страха, я покинул квартиру на негнущихся ногах…

Вернулся через три с половиной часа мокрый, с громко бьющимся сердцем и с чувством гордости за себя. Проглотив холодное пиво, открыв вторую бутылку, приписывая себе необыкновенную смекалку, храбрость и хитрость, доложил о выполнении задания. Выслушав слова благодарности, пользуясь правами тайного сообщника, спросил:

— Ну и что всё это значит?

Вспомнив строку из какой-то книги, добавил:

— Или хочешь использовать меня втёмную?

Умел Славян смеяться,