Дронго вспомнил, как несколько лет назад наблюдал за тремядамочками, лежавшими на пляже отеля «Негреско». Они обучали стоявшего рядомофицианта настоящему русскому мату. Они загорали топлесс, а он, стоя вуниформе, вынужден был повторять за ними непристойные выражения, вызываядружный хохот своих наглых клиенток.

— Поэтому мы с Леонидом никогда не ездим на такиекурорты, — сказала женщина, сидевшая за столом. — Мы вообще любимотдыхать у его родителей в Анапе. Там чудесные места. И девочке нашей тамхорошо, да и мы славно отдыхаем от дел. Сейчас приехали сюда только из-за Маркаи Катеньки. У них такое событие — пять лет совместной супружеской жизни.

Дронго посмотрел на прибывших. Молодая женщина снарисованными бровями все время посматривала на своего мужа, словно сверяя сним свои высказывания. Мужчина был высокого роста, у него был большой выпуклыйлоб, тонкие губы, прямой длинный нос. Очки придавали его лицу некий налетинтеллигентности. Он был старше своей супруги лет на десять. И если ей на видможно было дать лет тридцать пять, то ему соответственно — сорок пять.

— Ваша Екатерина просто умница, — восторженносказала супруга Жураева. — Ты даже не знаешь, Клава, как мой муж относитсяк твоей сестре и ее супругу. Они ведь молодцы, такая прекрасная пара. На нихсмотреть просто удовольствие. Мы видели их фотографии в журнале. Они так хорошосмотрелись. А вы где остановились?

— Прямо тута, в «Хилтоне», — ответилаКлавдия. — Зачем нам куда-то еще ехать? Все равно они сегодня вечеромприедут сюда, и банкет будет завтра в отеле, прямо у бассейна.

Дронго подумал, что речь Клавдии сразу выдает в ней неслишком давнего завсегдатая отелей «Хилтон». Скорее, они приобщились к «благамцивилизации» только в последние годы.

— Кто-нибудь еще будет? — поинтересоваласьЖураева.

— Нет, Леночка. Насколько я знаю, будет узкий круг.Приглашены только самые близкие, пара итальянцев, вы и мы. Больше никого небудет. Да, еще из Вены обещал приехать сам Олег Торчинский, если, конечно,сможет вырваться.

— Что вы говорите? — явно обрадовалась супругаЖураева. — Значит, прилетит сам Торчинский. Я даже не думала, что смогуувидеть его живьем.

— Увидите, увидите, — засмеялась лающим смехомКлавдия. — Я его уже видела у Кати в прошлом году на именинах. Наверно, исейчас приедет.

Дронго чуть поморщился. За его спиной сидели нувориши,которые, очевидно, сделали деньги в безумные девяностые. Торчинский былпопулярным оперным певцом и обычно гастролировал за рубежом. Очевидно, назавтра намечался банкет, на котором он должен был присутствовать.

— А где вы остановились? — спросилаКлавдия. — Я думала, вам будет удобнее в «Хилтоне».

— Сюда далеко добираться, — снисходительнообъяснила ее собеседница. — Мы живем в «Эксельсиоре» на Виа Венетто. Сюдатрудно добираться, Клавочка, а наш отель находится в самом центре. Говорят, самЧеллини любил бывать в этом отеле.

— Не Челлини, а Феллини, — поправил жену ДмитрийЖураев.

— Конечно, Феллини, — нервно дернулась егосупруга. — Я просто оговорилась. А ты сразу должен меня поправить. Я ведьзнаю, что Феллини был всемирно известным режиссером. А Челлини, кажется,художник. Нам рассказывали про него во Флоренции.

Никто не стал уточнять, чем именно занимался БенвенутоЧеллини, и Дронго усмехнулся. Несоответствие между нажитыми капиталами иманерами этих нуворишей было столь разительным, что сразу бросалось в глаза. Ихдети, отправленные в лучшие западные школы, уже пытались разобраться витальянском искусстве и понять разницу между Феллини и Челлини. Правда, толькоте, кто хотел учиться. Тем, кто не хотел, не помогали даже лучшие западныеуниверситеты. Если человек хочет остаться кретином, то его переубедить почтиневозможно. Некоторые умудрялись поменять несколько школ и вернуться домой, таки не получив достойного образования.

Дронго жестом подозвал официанта и попросил принести счет.Отметив свой номер, он расписался, дал официанту на чай, спустился на первыйэтаж и вышел из ресторана.

Отель «Кавалери Хилтон» считался одним из лучших отелейитальянской столицы. Расположенный на вершине холма Монте-Марио, он славилсясвоими бассейнами, теннисными кортами и чудесным садом, окружавшим зданиеотеля. С любого этажа можно было любоваться прекрасным видом итальянскойстолицы. При входе в отель гостей поражало мастерство итальянских дизайнеров,оформивших холл в красно-золотых тонах. Спустившись по винтовой лестнице нанижний этаж, можно было пройти к расположенным в саду бассейнам. Слева отлестницы находился ресторан, где гости завтракали по утрам, а справа — закрытыйбассейн. Реставрированный в середине девяностых, «Кавалери-Хилтон» считалсяодним из самых дорогих отелей Рима.

Однако по непонятной логике его менеджеров, прямо за отелем,в ста метрах от здания, высилась телевизионная башня, на которой разместиласьнесколько десятков параболических антенн. Каждый раз, приезжая сюда, Дронгоудивлялся, как могли в таком опасно близком соседстве находиться пятизвездныйотель и телевизионная башня-антенна. Огромные номера «де люкс», роскошный сад,несколько бассейнов, бизнес-центр, галерея дорогих магазинов, богатаявнутренняя отделка, ковры, золото, хрусталь, канделябры, подлинники картин известныхмастеров — все это сочеталось с этой непонятной антенной, которая так портилавид отеля.

Дронго подошел к портье и попросил заказать ему на завтрамашину с водителем. Он уже хотел войти в кабину лифта и подняться наверх, какуслышал за спиной удивленное восклицание. Повернув голову, Дронго нахмурился.Ему не хотелось, чтобы его здесь узнали. Но этот человек не мог его не узнать.

— Хеккет, — удивился Дронго. — Почему вы мневстречаетесь по всему миру?

— Здравствуйте, Дронго, — миролюбиво сказал Уорд Хеккет. —Вы ведь знаете, как я вас уважаю, и каждый раз показываете, что не рады нашейвстрече.

Хеккету было лет пятьдесят. Он был среднего роста, у негобыли густые брови, мясистые щеки, пронзительные темные глаза, короткостриженные волосы, тяжелый подбородок. Уорд Хеккет считался одним из самыхизвестных экспертов по проблемам гражданского и уголовного законодательства. Ончасто консультировал своих клиентов, не слишком щепетильно соблюдавших законы.За ним закрепилась слава всемирного афериста, который умело пользовалсянесовершенством действующих законодательных систем.

— Вы о себе слишком хорошего мнения, — пробормоталДронго. — Я не просто «не рад», я очень не рад нашей встрече. Там, гдепоявляетесь вы, не может быть ничего хорошего. Обязательно будет совершеннакакая-нибудь пакость не без вашего участия.

— Можно подумать, вы случайно оказались в этомотеле, — заметил Хеккет. — Не нужно делать вид, что мы не знакомы.Кстати, я нашел бы вас по вашему парфюму. А вот костюмы вы, кажется, началименять. Это не «Валентино». Скорее, нечто классическое из Франции. Хотите,угадаю? Спорю, что это «Ив Сен-Лоран».