— Очень приятно, — пожала руку Дронго ЕкатеринаЛабунская.

У нее были красивые темно-карие раскосые глаза, чувственныегубы, нос с небольшой горбинкой, придававшей ее лицу дополнительный шарм. Онабыла высокого роста. И рукопожатие было сильным.

— Завтра утром встречаемся, — напомнилХеккет. — Мы уже привезли наш протокол.

— Мы тоже, — кивнул Лабунский.

Он понимал по-английски, но говорил с сильным акцентом.

Дронго и Хеккет отошли от приехавших. Гости прошли к лифту,получив специальные карточки, позволявшие им подниматься на экзекютив-этаж, специальныйэтаж, на котором размещались апартаменты для особо важных гостей.

Когда гости входили в лифт, Лабунская повернулась и еще разпосмотрела на Дронго.

— Роскошная женщина, — усмехнулся Хеккет. —Кажется, вы передумаете и не захотите улетать.

Дронго ничего не сказал. Ни один из них даже не предполагал,что Хеккет окажется прав и Дронго действительно не улетит. Но совсем по другимпричинам.

Обычно он не спускался к завтраку. Но в этот день онпроснулся чуть раньше обычного. Посмотрел на часы. Было около десяти. «Завтракв „Хилтоне“ до половине одиннадцатого», — вспомнил Дронго. Можно успетьпринять душ и побриться. Он еще раз посмотрел на часы и пошел в ванную комнату.В отеле ванные комнаты были настолько просторными, что вмещали в себя иизогнутые, с большими зеркалами косметические столики для женщин.

Было десять минут одиннадцатого, когда он спустился вниз. Убассейна было довольно много людей. В ресторане завтракали гости. Дронго судивлением обнаружил за одним столом чету Лабунских, их помощника и Леонида сКлавдией, чью встречу с Жураевыми он случайно подслушал. Увидев Дронго, МаркЛабунский поднял руку, приглашая его к своему столу. Даже на завтрак Дронгоникогда не спускался в ресторан в шортах и майке. Вот и на этот раз на нем былитенниска и светлые брюки. Он подошел к столу.

Лабунские и их гости сидели за большим столом, за которыммогли разместиться восемь человек. Они же впятером занимали его.

— Садитесь с нами, — предложил Дронго, поднявшись,Марк Лабунский. — Мы специально спустились вниз к завтраку, чтобы посидетьу бассейна.

— Доброе утро, — улыбнулся Дронго глядя наостальных.

Екатерина Лабунская кивнула ему в ответ, чуть усмехнувшись.Она была в шортах и майке, надетой на голое тело, которая очень рельефноподчеркивала ее грудь. На родственниках была более свободная одежда: Леонид былв бриджах, а его супруга — в платье. Очевидно, никакие шорты не налезли бы наее филейную часть.

— Садитесь, — пригласил Марк, указывая на месторядом с собой. — Разрешите вас познакомить. Это двоюродная сестра моейсупруги Клавдия Соренко, а это ее муж — Леонид Соренко. Они тоже бизнесмены, нокакие-то хилые, все никак не могут развернуться.

Услышав это, Леонид жалко улыбнулся, но не пыталсяпротестовать, а его жена только нахмурилась.

— С моей женой вы уже познакомились, — показал насвою супругу Марк Лабунский, — а это наш юридический консультант, друг ипомощник Станислав Обозов. Кстати, именно Обозов рассказал нам вчера про васудивительные вещи. Он говорит, что много слышал про знаменитого на весь мирДронго. Оказывается, вы очень известный человек. Нужно сказать, мы былизаинтригованы его рассказом.

У Обозова было словно изжеванное, все в морщинах, лицо. Подглазами набухли мешки. Он вышел к завтраку в полосатой майке и шортах, изкоторых торчали две худые палки — морщинистые белые ноги. На носу были очки.Именно на носу, а не на глазах. Посматривая на Марка Лабунского, он все времяусмехался и ничего не говорил.

— Обозов раньше работал в коллегии адвокатов, —пояснил Лабунский, — а потом перешел к нам юрисконсультом. Он говорит, чтовы просто современный Эркюль Пуаро. Ездите по всему миру и расследуете разныепреступления. Правда, считает, что вы еще немного и Джеймс Бонд. Такое странноесочетание аналитика с суперменом. А по вашему мнению, вы кто?

— Обычный человек, — равнодушно ответил Дронго ипопросил официантку принести ему чай и кекс.

— Может, вы не тот человек, о котором онговорит? — вмешался в разговор Леонид Соренко. — Хотя откуда у вастакое странное имя — Дронго?

— Это не имя, — пояснил Дронго, — это кличка.Есть такая птица в Юго-Восточной Азии. Она умеет подражать голосам других птици ничего не боится. Вот поэтому я и взял такой псевдоним. С тех пор меня так иназывают.

— Значит, вы ничего не боитесь, — спросилаЕкатерина Лабунская.

Волосы у нее падали на плечи, и без темных очков онавыглядела еще эффектнее. К тому же ее облегающая майка несколько усложняласитуацию, так как все проходившие мимо мужчины вольно или невольно обращаливнимание на красавицу с такой фигурой и бюстом.

— В отличие от птицы, я не такой храбрый, —пробормотал Дронго.

— Но говорят, что очень умный, — вставил МаркЛабунский.

— Это только слухи. Просто люди часто не находятобъяснений вполне очевидным вещам и принимают мою наблюдательность за особыеспособности.

— Но вы действительно раскрыли многопреступлений, — настаивал Марк.

— Не считал. Иногда я помогаю в расследованиипреступлений, не более того.

Официантка принесла чай и кекс. Обычно по утрам он незавтракал, ограничиваясь лишь стаканом чая.

— Сидите на диете? — усмехнулась Екатерина.

— Нет, — ответил Дронго. — Просто я «сова», имоя активность проявляется во второй половине дня. Тогда я начинаю есть иинтенсивно работать. Обычно я не спускаюсь к завтраку. Но сегодня решилспуститься.

— Нам повезло, — с явным вызовом сказалаона. — Говорят, вы умеете угадывать чужие мысли.

— Вот это абсолютная неправда. Я не экстрасенс и негадалка.

— Значит, Обозов нам соврал, — улыбнуласьЛабунская.

Она улыбалась несколько вульгарно, показывая не только красивыезубы, но и кончик розового языка.

Обозов пожал плечами, не решаясь ничего вставить.

— Соврал, — упрямо повторила женщина, взглянув снеприязнью на Обозова.

Тот по-прежнему не произнес ни слова в свое оправдание.

— Но вы действительно эксперт по расследованиям? —уточнил Марк.

— Да, — кивнул Дронго. — Я работалспециальным экспертом ООН и «Интерпола». Но все это было достаточно давно.

— Значит, мы видим перед собой живого ШерлокаХолмса, — торжествующе сказал Марк. — По-моему, нам нужно взять у васавтограф на память.

— Почему «на память»? — улыбнулся Дронго. —Мы можем увидеться и в Москве.