Клавдия Петровна уже укладывалась спать, когда в прихожейснова раздался звонок. Накинув халат и подойдя к двери, она посмотрела в«глазок», но на площадке никого не увидела. «Наверное, мальчишкибалуются», – решила она и уже хотела вернуться в комнату, но почему-товдруг передумала и, повернув ключ в замке, приоткрыла дверь. В ту же секундучто-то легкое и мягкое закрыло ей лицо. «Шелковый платок», – догадаласьКлавдия Петровна. Она ничего не почувствовала – ни боли, ни страха. Ейпоказалось, что ноги ее оторвались от земли, и вся она как будто воспарила…Правда, не слишком высоко. Клавдия Петровна даже увидела себя со стороны: какбудто она стоит и разговаривает с неизвестным ей молодым человеком. Тольковдруг этот молодой человек превратился в белокурую девицу в красных штанах, тусамую, о которой она недавно рассказала милиционеру Коле. Клавдия Петровнаудивилась, хотела что-то сказать, но не успела.

Летняя ночь опустилась на город, придавив небо к самымкрышам. Воздух был густым и теплым, как нежный суп, в котором плавали желтыекружки фонарей. Шеф-повар вышел на заднее крыльцо ресторана, чтобы смахнуть солба пот и выкурить сигарету. Маленькое здание ресторана, снятого под гуляния,напряглось, словно готовая жахнуть пушка. Там, внутри, справляли юбилеймолодого столичного театра «Тема».

Юбиляры зажигали так, что на кухне подпрыгивали ножи икастрюли. Шеф-повар несколько раз с опаской выглядывал в зал, чтобы своимиглазами увидеть феерическое представление. Актеры куролесили вовсю, а главныйрежиссер, косматый и пьяный, носился по залу, как Посейдон по волнам, раздаваядикие приказания, на которые никто, естественно, не обращал внимания. Пили такмного, что у официантов, открывавших бутылки, к концу вечеринки отваливалисьруки.

Для молодой актрисы Тани Прияткиной этот вечер оказался несамым удачным. Начать с того, что собираясь на юбилей и наряжаясь в свое новоевечернее плате, она никак не ожидала превращения торжественного мероприятия вбанальную попойку. Ко всему прочему, в самый разгар веселья какой-тораздухарившийся толстяк вихрем пронесся мимо танцующей девушки и наступил надлинный подол ее очаровательного платья. Материя треснула, и Тане срочнопришлось ретироваться, чтобы хоть как-то привести свой наряд в надлежащий вид.Пока она возилась с иголкой и ниткой, выданной ей сердобольной гардеробщицей,буря улеглась, выбросив на берег полуживой обслуживающий персонал и однобесчувственное тело, которое принадлежало актеру первого состава ТихонуРысакову. Вернувшись в зал, Таня увидела, что музыканты уже собралиинструменты, а официанты с мутными от усталости глазами занялись уборкой. Почтивсе гости разошлись или же расползлись по домам, и только возле разоренныхстолов, на полу, в груде скомканных салфеток, словно ангел в перьях, лежалТихон Рысаков. У него был кроткий вид и растерзанная рубашка, которую, судя последам помады, кто-то исступленно грыз.

– Это ваш? – строго спросил Таню бармен,возвышавшийся над стойкой. Бабочка под его подбородком агрессивно расправилакрылья. У бармена был лысый череп и руки размером со свиные рульки. Сполотенцем на плече он походил на боксера, который вместо ринга по ошибкезабрел на кухню.

– Наш, – вынуждена была признать девушка, тяжеловздохнув.

Она невольно чувствовала ответственность за всеми забытогоРысакова, хотя какое же удовольствие возиться с пьяным? По правде говоря, Танеуже не раз доводилось видеть подвыпившего Тихона: в гримерке у него неизменнонаходилась бутылка коньяка и, опрокинув после очередного спектакля пару рюмок,он нередко засыпал прямо на стуле в какой-нибудь причудливой позе.

Подойдя к Тихону, Таня наклонилась и наотмашь ударила егосначала по одной щеке, потом по другой. Раздавать такие поистине королевскиепощечины она научилась, играя главную роль в «Драме о любви и ненависти».Впрочем, на сцене ее партнер не лежал на полу кверху пузом, как околевшийхомяк.

Тело не откликнулось на агрессию и не подавало признаковжизни. Если бы не сопение, вырывавшееся из мясистых ноздрей, можно было быподумать, что Рысаков уже отошел в мир иной.

Таня попыталась приподнять Тихона за плечи, но сразу жепоняла, что одной ей с этим делом не справиться – хотя коллега был маленьким ищуплым, но весил, казалось, целую тонну. По крайней мере менеджер ресторана,который в конце концов вытащил его на улицу и пытался засунуть в такси,отдувался, пыхтел от натуги и ругался на чем свет стоит. Рысаков страннораскорячился, и засунуть его в салон автомобиля оказалось делом непростым.Желтое лакированное такси нетерпеливо пофыркивало, мечтая поскорее рвануть сместа и унестись прочь, однако мертвецки пьяное тело никак не хотелоскладываться и цеплялось руками и ногами за что ни попадя.

– Руку, руку ему загни! – командовал таксистменеджеру, с интересом наблюдая за возней, происходившей за его спиной, но дажене пытаясь помочь. – А теперь ногу заноси, он каблуком зацепился!

В конце концов Рысакова удалось запихнуть на заднее сиденье,и он развалился там, довольно похрюкивая. Тане ничего не оставалось делать, какпродолжать играть роль ангела-хранителя.

– Ну что ж, поехали, – обреченно сказала девушка,усаживаясь рядом с водителем, и назвала свой адрес.

Рысаков на заднем сиденье всхрапнул и с чувством почмокалгубами.

– Надо же, как назюзюкался, – весело сказал шофер,выезжая со стоянки и быстро набирая скорость. – Ох, башка у него завтрабудет, как чугунная чушка. Придется вам его лечить…

– Вот еще! – возмутилась Таня. – Хватит итого, что я его из-под стола вытащила.

Водитель рассмеялся и искоса взглянул на свою пассажирку.Хорошенькая, сил нет! Лет двадцать пять, не больше, огромные глазищи, короткиетемные волосы с перепутанными прядками, острый носик… Она не могла не понравиться,хотя заигрывать с ней он бы не рискнул. По выражению глаз, по манере держаться,по уверенному тону – по всему чувствовалось, что у этой дамочки стальнойхарактер. Она как та подлая конфета, об которую он недавно зуб сломал – грильяжназывается. Снаружи выглядела шоколадной, а внутри оказалась твердой, как кусокбетона.

За окнами проплывала старая улица с округлыми поворотами.Неожиданно поднялся ветер и понесся навстречу автомобилю, припечатав к лобовомустеклу смятый конфетный фантик. Липы, прикованные решетками к земле, грознозатрясли гривами. По крыше забарабанил дождь, и Таня зябко передернула плечами.Рысаков на заднем сиденье громко икнул.

– Он на одного артиста здорово похож, – поделилсяшофер своим наблюдением. – На этого… из сериала «Совы – ночные птицы».Самого прикольного, маленького. Карлика-вампира! Ну, как его фамилия-то? А,Рысаков! Тихон Рысаков, вот.

– Это и есть Тихон Рысаков, – мрачно заметилаТаня.

Не то чтобы она хотела унизить любимца публики передценителем его таланта. Просто вскоре они окажутся на месте, и любимца придетсякаким-то образом транспортировать на третий этаж. Без помощи крепкого мужчинытут вряд ли обойдешься.