Мальчик вскарабкался на сцену. Он был крупный, плотный, скороткими светлыми волосами и круглой розовой физиономией. На нем была надетасиняя майка с карманом спереди, растя­нутая настолько, что спускалась чуть недо ко­лен его мешковатых штанов цвета хаки.

Как тебя зовут? — спросил Джимми, по­додвигая микрофонпоближе к розовой рожице паренька.

Фредди, — ответил тот.

Ну-ка, Фредди, поздоровайся со Слэп­пи, — ободряюще произнесДжимми.

Тебе никогда не случалось нырять в тарел­ку со спагетти? —поинтересовался Слэппи, на­клоняясь до тех пор, пока его физиономия неоказалась совсем рядом с лицом Фредди.

Тот нервно усмехнулся:

Э? Спагетти? С какой стати мне нырять в спагетти?

Уж больно ты похож на жирную мясную тефтелю, на мой взгляд,— язвительно проскри­пел Слэппи.

Кое-кто из ребятишек засмеялся, кое-кто ах­нул.

Слэппи, веди себя прилично... — взмолил­ся Джимми.

Ну-ка, проверим, какова на вкус эта боль­шая тефтеля, —крикнул Слэппи.

Его голова метнулась вниз. Рот, оказавшись возле розовогоуха мальчишки, приоткрылся.

Все присутствующие в театре услышали гром­кое «хрусть!»,когда деревянные челюсти куклы плотно сомкнулись на ухе мальчика.

Ооой-ооой-ооой! — взвыл Фредди от боли.

Слэппи, отпусти! Отпусти его! — завопил Джимми.

Мальчик, спотыкаясь, рванулся вперед.

Слэппи, вывернувшись из рук Джимми, не отцеплялся от Фредди,его деревянные губы крепко сжимали ухо визжавшего ребенка.

ПОМОГИТЕ! БОЛЬНО!!! Оой-оой! Больно!

Слэппи! Я тебя предупреждал! — выкрик­нул Джимми. Он схватилдеревянного болвана за воротник его спортивной курточки в красно- белую клеткуи сдавил ему шею.

Отпусти! Сейчас же отпусти его, Слэппи!

Детвора в зрительном зале орала и визжала.

Водители вопили. Несколько человек бросились к сцене.

Ооой-ооой! УБЕРИ ЕГО! — Фредди завы­вал, так ему было больно,его лицо стало теперь ярко-красным. Он хлопал по болвану руками, пытаясьсбросить его с себя.

Слэппи, ну пожалуйста... — беспомощно умолял того Джимми.

Теперь уже все дети были на ногах. Кресла скрипели ихлопали. От стен эхом отдавался гул­кий топот ребятишек, бросившихся к выходуиз зала.

Ооой-ооой! — выл Фредди в агонии.

В конце концов нарисованный красной крас­кой рот Слэппимедленно приоткрылся.

Фредди рухнул на доски сцены.

Слэппи откинул голову назад, его голубые глаза дико металисьиз стороны в сторону. Он разинул рот, и оттуда понесся пронзительный вой.

Громче любой пожарной сирены, любой си­рены «скорой помощи»— оглушительный свист перекрыл все крики и вопли зрительного зала.

Громче... Еще громче...

Двери заперты! — взвизгнула какая-то женщина, ее восклицаниебыло почти заглуше­но невыносимым для слуха звуком, исходившим из раскрытогорта Слэппи.

Мы не можем выйти!

Выпустите нас! Выпустите нас!

Мои уши! Мне словно нож в уши вонзили!

Велите ему перестать! Велите ему пере­стать!

Ооой-ооой! Мои уши! Мои уши, они сей­час лопнут!

Ох... Больно! До чего же больно!

Джимми О'Джеймс пинком распахнул дверь гримерки и с силойшвырнул Слэппи внутрь.

Слэппи проехался по полу и остановился, ут­кнувшись воблупившуюся зеленую стену.

Войдя, Джимми с размаху захлопнул за собой дверь, но оншарахнул ею так сильно, что она снова отскочила, приоткрывшись. Он этого незаметил.

Он ураганом ринулся через всю крошечную комнатку и вздернулдеревянного человечка в воздух за отвороты курточки.

Последний раз... — Джимми задыхался, да­вясь словами, он былтак зол, что едва мог гово­рить, он трясся всем телом, сердце в груди бе­шеноколотилось. — Говорю тебе... Это послед­ний раз, когда ты испортил мнепредставление, Слэппи! — И шваркнул куклу на гримироваль­ный столик.

Голова Слэппи звонко стукнулась о мутное зеркало.

Он рассмеялся кудахтающим смешком.

Испортил представление, Джимми! Ты что, рехнулся? Послесегодняшнего дня ты про­славишься!

Джимми вздохнул:

Я больше никогда не получу работу. Ты погубил мою карьеру,Слэппи. Мне конец! Конец! Ну что, теперь ты рад? Доволен собой?

Слэппи закинул ногу за ногу.

Тебе стоит пойти проветриться, Джим­ми, — сказал онободряюще. — Ты ужасно вы­глядишь.

Закрой свой рот! — взвизгнул Джимми. Он сделал глубокий вдохи задержал дыхание, скрес­тил руки поверх своего черного свитера, креп­ко сжавих.

«Держи себя в руках, — приказал он себе. — Держи себя вруках».

Но это было не просто. У Джимми до сих пор в ушах стоялисполненный ужаса крик детей в зрительном зале. До сих пор маячили передглазами их искаженные страхом лица, их руки, зажимающие уши. Он до сих порвидел и само­го себя, умоляющего Слэппи прекратить это не­выносимое для слухазавывание сирены.

Джимми уронил голову в ладони.

Не видать мне больше работы, — повторял он прерывающимся отволнения голосом. — Ни один театр никогда в жизни не наймет меня!

Это же шоу-бизнес, — усмехнулся Слэппи.

Джимми поднял голову и через всю комнату

глянул на болванчика.

Тебе тоже никогда впредь не работать. Я говорил всерьез,Слэппи, можешь мне пове­рить. Тебе конец. Это был твой шанс.

Деревянная голова куклы отрицательно кач­нулась.

Тебе без меня не обойтись.

Глаза Джимми сердито сверкнули.

Да ну?

Без меня у тебя нет номера, — настаивал Слэппи. — Без меня утебя нет ничего. Ты деше­вый чревовещатель, который шевелит губами. И которыйне способен отличить хорошую шут­ку, если услышит ее. Чего с тобой никогда небы­вало.

Слэппи соскочил с гримировального столи­ка. Его блестящиечерные ботинки громко стук­нули об пол.

Ты убожество, — сказал Слэппи. — Убо­жество во всем. Носмотри, что я нынче для те­бя сделал: завтра ты появишься во всех газетахстраны.

Послушай... — начал было Джимми.

Я нужен тебе, Джимми, старина, — про­должал Слэппи. — Какеще придурок вроде те­бя смог бы попасть во все газеты? Ну, подума­ешь,заставили мы эту мелюзгу повопить и по­плакать чуток. Ну, подумаешь, лопнуликой у ко­го барабанные перепонки. Велика беда! А ты прославишься!