Моя комнатка очень опрятная, — ответила она. — А твоя —сплошная помойка. Я рисую гуа­шью пальцами в твоей комнате, потому что здесьникто и не заметит, что я что-то заляпала краской.

Джорджия вздохнула:

Я уберусь у себя в комнате на выходных. Знаю, что здесьбеспорядок.

А мама сказала, что она мне тоже купит та­кого болвана,своего собственного! — похваста­лась Стелла, наливая на лист желтой краски иначиная ее размазывать поверх голубой обеи­ми руками. — Нет, она даже сказала,что купит мне двух болванов. Совсем новеньких! А не та­ких старых иобшарпанных, как твой!

Стелла, ты ужасная врунишка, — ответи­ла Джорджия. — Честноеслово, пора бы тебе перестать вечно выдумывать небылицы.

Ничего я не выдумываю, — запротестова­ла Стелла.

Мама уже всерьез волнуется за тебя, — про­должала старшаясестра. — Постоянно врать — это ненормально.

Сама ты ненормальная, — парировала младшая.

Джорджия повернула на колене Слэппи к себе.

Ты знаешь какой-нибудь синоним к сло­ну «врушка»? — спросилаона его.

Стелла? — заставила ответить она его.

Стелла открыла было рот, чтобы достойно

возразить, но тут в комнату ворвалась их мать.

И тут же споткнулась о брошенный на пол ра­нец Джорджии.Пытаясь удержаться на ногах, миссис Буншофт ухватилась за книжную полку.Несколько книг, коробка с дисками для компью­тера, свернутый в рулон плакат иплюшевый панда тут же обрушились оттуда, приземлившись и груду лежащей на полугрязной одежды.

— Джорджия, чем ты сейчас занимаешься? — сурово вопросила еемать.

— Репетирую со Слэппи.

— Но ты же обещала прибраться в этом сви­нарнике! —воскликнула миссис Буншофт, сер­дито поддав ногой кучу джинсов и маек.

— Она не может. Она сама свинья, — встави­ла Стелла.

— А ты не встревай, — взорвалась миссис Буншофт. — Что тывообще здесь делаешь, Стел­ла? Ты размазала синюю краску по всему столуДжорджии!

— Ну и подумаешь, — огрызнулась Стелла, продолжаяразмешивать руками густое вязкое месиво. — Все равно Джорджия никогда своимстолом не пользуется. Ей приходится делать уро­ки на полу, потому что на столенавалено слиш­ком много барахла.

Мам, смотри! Я сообразила, как сделать так, чтобы Слэппидвигал глазами, — перебила сестру Джорджия. И тут же заставила болванчи­каповертеть глазами из стороны в сторону.

Миссис Буншофт вздохнула:

С тобой никакого терпения не хватит, Джорджия. Пожалуйста, ятебя умоляю, убери эту страхолюдину.

Джорджия прижала к себе Слэппи:

Не называй его страхолюдиной, мама. Ты так можешь егообидеть.

Чокнутая, — пробормотала Стелла, не от­рывая глаз от своегохудожества.

Не встревай! — повторила миссис Буншофт резко. Онаперешагнула через кучу, состоящую из грязной одежды, книг и коробочек с CD-дисками,чтобы подойти поближе к кровати Джорджии. — Ты знаешь, Джорджия, я не люблю наказывать.Но ты мне уже сто раз обещала, что приберешься у себя в комнате! Разве нет?Разве нет?

Джорджия тем временем поправляла Слэп­пи егогалстук-бабочку.

Ну-у...

Ты сказала, что после обеда поднимешься к себе и приберешьсятут, — продолжала ее мать. — А теперь я вижу, что ты опять сидишь среди ку­чибарахла и играешься с этой марионеткой!

Он не марионетка, — подчеркнуто заяви­ла Джорджия. — Я жеего только что получила, мам! Я хочу с ним поупражняться. Ты ж пони­маешь,отработать свой комический номер, чтобы показать его в школе.

Поработай-ка лучше над своей комна­той, — ответила миссисБуншофт. — На этот раз я не шучу, Джорджия. Ты ведь, кажется, собиралась пойтизавтра вечером на день рождения к Элисон, не так ли?

Ну разумеется! — воскликнула девочка.

Так вот, если к завтрашнему вечеру твоя комната не будетсовершенно чистой и опрят­ной, ты к ней не пойдешь.

Джорджия открыла было рот, чтобы возра­зить. Но миссисБуншофт подняла руку, требуя молчания:

Ничего не хочу слышать. Если комната не будет убрана —останешься дома.

Она осторожно пробралась к двери. Затем обернулась к Стелле:

А ты брысь отсюда. Немедленно. Джорд­жия не сможет убраться,если ты будешь тут то­лочься и увеличивать беспорядок.

Ну и прекрасно, — пробурчала Стелла. — Нет проблем!

Она вскочила из-за стола и протопала прочь из комнаты,вытянув перед собой руки с капа­ющей с них гуашью.

Стелла, стой! Ты должна отчистить здесь свою краску! —крикнула ей вслед Джорджия. — Ты же не можешь все это так оставить!

Стелла лишь хихикнула и исчезла за дверью.

Джорджия издала гневный вопль. Она акку­ратно усадила Слэппик себе на постель, при­слонив его голову к спинке кровати. Потом вы­прямилась иоглядела комнату.

На это уйдет весь вечер, — несчастным голосом пробормоталаона. — С чего же на­чать?

Ее взгляд скользнул от кучи грязной одежды к стопкам книг иярких журналов, оттуда — к желтой и синей краске, вязкими каплями сте­кающей скрая письменного стола на пол.

Держись, Джорджия, — приказала она са­ма себе, отводя со лбав стороны свои темные волосы. — Не опускай руки! Держись! Ты спра­вишься!

Некоторое время она пыталась прибраться. Подобрала с поланесколько вещей...

Но все это было так скучно.

Зевая, она снова взяла Слэппи к себе на ко­лени ипопробовала говорить за него другим, более низким голосом. Нет, из-за этогонового голоса она раскашлялась.

— Пойду-ка я спать, — сонно сказала она болванчику. Усадилаего на пол. — Знаю, знаю. Я не закончила уборку. Я даже и не начинала еетолком. Но я могу уделать это утром.

Несколько минут спустя Джорджия крикну­ла матери «спокойнойночи», выключила свет и юркнула под одеяло.

Сидя на полу, Слэппи прислушивался к ее дыханию. Когда оностало ровным и спокой­ным, он решил, что она наконец заснула.

Он выпрямился. Потянулся, закинув руки за голову. Иэнергично вскочил на ноги.

— Ну а теперь — расступись, народ! — шеп­нул он. — Слэппиидет!

Лунный свет проникал через окно спальни в неубраннуюкомнату, заливая ее серебристо-палевым сиянием. Слэппи безмолвно скользил влунном луче.

Он снова потянулся. Пару раз присел, про­веряя, каксгибаются ноги.

Очень уж долго ему пришлось сидеть непод­вижно, изображаябезжизненного истукана. Все тело его затекло, и движение вызывало боль.