Прокашлялся.

Его прервал пронзительный визгливый го­лосок из коридора:

Ну же, Джорджия, дай мне тоже посмот­реть!

Другая девочка, ростом поменьше, с ярко-ры­жими курчавымивихрами, торчавшими из-под, сиреневой панамки с мягкими полями, и с усы­паннойвеснушками круглой физиономией, втолкнула первую в гримерку.

Хватит мне все загораживать, жиртрестина, — пропищала она.

А ты не толкайся, — вспыхнула первая.

Рыжая девчонка снова толкнула ее:

Давай, двигайся!

Та, что повыше, закусила нижнюю губу.

Прошу прощения, мистер О'Джеймс. Моя сестра ужасноневоспитанная.

— А сама-то ты какая? — вопросила ее сест­ра. Она покрепченахлобучила панамку на голову, так что поля почти закрыли ей глаза. — Ты тоженевоспитанная. Да еще и уродина!

Слэппи, распростертый навзничь на полу, издал нетерпеливоерычание.

— Чем могу быть полезен вам обеим? — поинтересовался Джимми,растирая ноющую шею. — Как вы вообще сюда попали?

Темноволосая девчушка залилась краской.

— Я прошу прощения, честное слово. Меня зовут ДжорджияБуншофт. Я пропустила пред­ставление. Мама перепутала время, и вот...

Эй, назови ему и мое имя, свинья этакая! — со злобой вмешаласьее сестра. — Считаешь, что ты такая уж важная?! Вздумала, что можешь делатьвид, что меня тут и нет?!

Я как раз собиралась, — пробормотала Джорджия. Она закатилаглаза. — Это моя сестра Стелла, — сказала она Джимми. После чего снова по­вернуласьк сестре и прошептала сквозь стиснутые зубы: — Теперь ты помолчишь хотьнемного?

Попробуй заставь меня, — злобно париро­вала Стелла.

Мы со Стеллой часто ссоримся, — замети­ла Джорджия,по-прежнему краснея.

Ухти-тухти, — пробурчала Стелла.

Мне очень жаль, что мы побеспокоили вас, мистер О'Джеймс, —мягко произнесла Джор­джия.

— Ну так проваливайте! — злобно крикнул Слэппи.

Джорджия засмеялась.

Ну как это у вас получилось?! Полное впе­чатление, что звукидет от куклы!

Годы практики, — ответил Джимми, пос­пешно пнув Слэппи вбок.

Ну, теперь мы можем идти? — спросила Стелла, нетерпеливодергая сестру за руку.

Джорджия высвободилась.

Мы опоздали на представление, — повто­рила она, обращаясь кДжимми. — Поэтому ма­ма уговорила директора театра пустить нас за кулисы.Надеюсь, вы не против. Я просто хоте­ла познакомиться со Слэппи.

Ну, мы можем уже идти? — продолжала ныть Стелла своимпротивным пронзительным голоском.

Джорджия по-прежнему игнорировала ее.

Видите ли, мистер О'Джеймс, я всю жизнь интересоваласьмарионетками и куклами. Я де­лаю своих собственных кукол и устраиваю с ни­мипредставления.

Такие убогие! — ввернула Стелла, закаты­вая глаза под своейсиреневой панамкой. — Все, что ты делаешь, — все убого!

Джорджия сердито сверкнула на сестру гла­зами и обратилась кДжимми:

— Можно, я поздороваюсь со Слэппи за ру­ку? — попросила она.— Вы можете сделать так, чтобы он поговорил со мной? Я люблю таких болванчиков.

— Потому что ты сама чучело вроде них! — заявила Стелла ирасхохоталась.

— А твоим-то ртом кто управляет? — обратился к Стелле Слэппис пола.

— Прошу прощения?! — Стелла резко обернулась.

— Ты так и родилась с этой сиреневой поганкой на голове илиэто просто какое-то отвратительное кожное заболевание? — снова спросил у СтеллыСлэппи.

— Потрясающе, мистер О'Джеймс! — воскликнула Джорджия. —Ваши губы совершен­но неподвижны!

— Он шевелит губами, только когда читает, — съязвил Слэппи спронзительным злобным смешком.

Ну все, хватит, Слэппи, — оборвал его Джимми. Прищурившись,он посмотрел на Джорджию. — Ты в самом деле любишь марио­неток и кукол?

Та кивнула.

Я хотела бы когда-нибудь показать вам мо­их собственныхкукол.

Он пригладил тыльной стороной ладони свои короткиекаштановые волосы. Выражение ли­ца у него было задумчивое.

— Подожди-ка пару минут в коридоре, — попросил он Джорджию.— Возможно, у меня будет для тебя сюрприз.

Сюрприз?! — воскликнула она. — Какой?!

Джимми подождал, пока девочки выйдут в коридор, плотнозакрыл за ними дверь, после чего быстро двинулся к Слэппи.

Он наступил башмаком ему на грудь, чтобы помешать болванчикувскочить на ноги.

Глаза Слэппи сердито вспыхнули.

Я устрою этим девчонкам такой сюрприз — в жизни не забудут,— проскрипел он. — Пусти, я встану!

Слэппи изо всех сил размахивал руками и но­гами, отчаяннопытаясь встать.

Прости, Слэппи, — ответил Джимми, на­валиваясь всем своимвесом на грудь куклы. — Нам надо закончить то, что мы начали до того, как онипришли.

Слэппи засмеялся:

Ты имеешь в виду тот момент, когда я от­кручивал тебеголову?

Нет. Тот момент, когда я собирался усы­пить тебя навеки, —мягко ответил чревове­щатель.

Он убрал ногу со Слэппи, но тут же, накло­нившись, схватилего поперек талии и поднял с пола.

Затем быстро пересек комнату, подобрал с пола возлегримировального столика голову круглого болванчика и тщательно насадил ее то­муобратно на плечи.

Джимми бросил Слэппи на пол. Потом поднес к лицу стопкупожелтевших страниц и начал на­распев читать с бумаги какие-то странные слова:

Калла Мееха Арумах...

Эй, постой! — охнул Слэппи. — Я как-то странно себя чувствую.Какая-то слабость...

Калумах Нобах... Реему...

Второй болванчик шевельнулся. Он сел в сво­ем ящике иморгнул.

Слэппи бессильно привалился к стене.

Я растворяюсь... Все растворяется... — про­стонал он.

Ты заснешь навеки, — повторил ему Джимми. — И с тобой заснеттвоя злая душа. Мару... Одони... Маллах...

Слэппи осоловело смотрел на Джимми.

Перемирие... — с трудом выговорил он. — Эй... перемирие!

Джимми опустил листки и скосил глаза на Слэппи.

Перемирие?

Пожалуйста... — слабо простонал Слэп­пи. — Пожалуйста, неделай этого со мной. Да­вай заключим перемирие.

Презрительная усмешка искривила губы Джимми.