– Простите, сэр, вы полагаете, что взаимопонимание, хоть вкаком-то виде, все же возможно?

– В том смысле, как вы это понимаете, Кросби, может быть, инет. Если бы речь шла просто о встрече двух человек, представляющих двесовершенно разные идеологии, вполне возможно, что дело бы опять кончилосьничем, только еще усилились бы с обеих сторон отчуждение и подозрительность. Нотут есть еще и третий фактор. Если то, что сообщает Кармайкл, при всейневероятности, правда…

– Но, сэр, это не может быть правдой! Это фантастика.

Шеф задумался и молчал. Ему ясно, как вживе, вспомнилосьсерьезное, встревоженное лицо, тихий невыразительный голос, рассказывающийневероятные, фантастические вещи. И опять, как тогда, он сказал себе: «Одно издвух: либо мой самый лучший, самый надежный агент сошел с ума, либо то, что онговорит, – правда».

А вслух прежним печальным голосом ответил:

– Кармайкл поверил. И все данные только подтверждают егогипотезу. Он решил отправиться в те края и привезти доказательства. Не знаю,прав ли я был, что отпустил его. Если он не вернется, в моем распоряжении будеттолько то, что Кармайкл рассказал мне, а ему – кто-то еще. Убедительно ли этопрозвучит? Вряд ли. Фантастика, как вы говорите. А вот если двадцатого числа онсам окажется в Багдаде и выступит как прямой очевидец и предъявитдоказательства…

– Доказательства? – переспросил Кросби.

Дэйкин кивнул:

– Да, он раздобыл доказательства.

– Откуда это известно?

– Условная фраза. Получена через Салаха Хассана. – Онвдумчиво произнес: – «Белый верблюд с грузом овса прошел через перевал».

Он помолчал. Потом продолжил:

– Так что Кармайкл добыл то, за чем отправился, но навлек насебя подозрения. По его следу идут. Какой бы маршрут он ни избрал, за ним будетвестись наблюдение, и, что самое опасное, здесь ему подготовлена встреча. И неодна. Сначала на границе. А если он все же через границу проберется, то вгороде все посольства и консульства будут взяты в кольцо, чтобы не дать емудоступа внутрь. Вот смотрите.

Дэйкин перебрал пачку бумаг на столе и зачитал одну:

– «Застрелен – по-видимому, бандитами – англичанин,путешествовавший на собственной машине из Персии в Ирак». «Курдский купец,спустившийся с гор, попал в засаду и был убит». «Другой курд, Абдул Хассан,расстрелян в полиции по подозрению в контрабанде сигарет». «На Ровандузскойдороге обнаружен труп мужчины, впоследствии опознан: армянин, водительгрузовика». И все жертвы, заметьте, объединяет некоторое приблизительноесходство. Рост, вес, волосы, телосложение примерно соответствуют описаниюКармайкла. Так что там не полагаются на авось. Их действия имеют цельюперехватить его во что бы то ни стало. В Ираке же его ждет еще большеопасностей. Садовник в посольстве, прислуга в консульстве, служащий ваэропорту, в таможне, на железнодорожном вокзале… Все гостиницы поднаблюдением… плотное, неразрывное кольцо.

Кросби вздернул брови.

– Вы думаете, такая широкая организация, сэр?

– Без сомнения. А утечки происходят даже в нашем ведомстве.И это самое ужасное. Могу ли я быть уверен, что предпринимаемые нами меры дляблагополучного прохода Кармайкла в Багдад уже не стали известны той стороне?Самый простой шаг в игре, как вы знаете, – перекупить кого-нибудь в чужомлагере.

– И у вас есть… э-э… подозрения?

Дэйкин медленно покачал головой.

Кросби перевел дух.

– Ну, а пока, – проговорил он, – мы продолжаем выполнятьприказ?

– Да.

– А как насчет Крофтона Ли?

– Он согласился приехать в Багдад.

– Все съезжаются в Багдад, – сказал Кросби. – Даже дядя Джо,как вы сказали, сэр. Но если здесь что-нибудь случится с президентом, аэростат,как говорится, взовьется на недосягаемую высоту.

– Не должно ничего случиться, – сказал Дэйкин. – На то здесьмы. Чтобы ничего не случилось.

Кросби ушел, а Дэйкин остался сидеть, горбясь над столом.

– В Багдад съезжаются гости… – пропел он себе под нос.

Он нарисовал на промокательной бумаге круг, подписал:«Багдад», вокруг точечками изобразил верблюда, самолет, пароход, паровозик сдымом. А в углу – нечто вроде паутины, в середине паутины – имя: «Анна Шееле».И снизу большой вопросительный знак.

Затем надел шляпу и вышел из конторы. На улице Рашид одинпрохожий спросил у другого, кто это.

– Вон тот? Да это же Дэйкин. Служит тут в одной нефтянойкомпании. Вообще он ничего. Но размазня. Всегда будто со сна ходит. И пьет,говорят. Безнадежный случай. В здешних краях кто не напорист – ничего не добьется.

– Данные по имуществу Кругенхорфа у вас готовы, мисс Шееле?

– Да, мистер Моргенталь.

Мисс Шееле, невозмутимая и безупречная, положила на столбосса требуемые бумаги.

Он прочитал и удовлетворенно крякнул.

– По-моему, неплохо.

– Я тоже так думаю, мистер Моргенталь.

– Шварц уже здесь?

– Дожидается в приемной.

– Давайте его сюда.

Мисс Шееле нажала соответствующую кнопку – одну из шести.

– Я вам не нужна, мистер Моргенталь?

– Как будто бы нет, мисс Шееле.

Анна Шееле бесшумно выскользнула из кабинета.

Она была платиновая блондинка – но совсем невидная из себя.Льняные волосы гладко зачесаны со лба назад и сколоты валиком на затылке. Умныеголубые глаза загорожены толстыми стеклами очков. Личико аккуратное, ноневыразительное. Нет, положения в жизни она добилась не женским обаянием, аисключительно высокой компетентностью. Она держала в голове все: имена, даты,сроки – и не нуждалась ни в каких записях. Деятельность крупного учреждения онаорганизовала так, что оно у нее работало, как хорошо смазанный механизм.Воплощенная ответственность, она обладала неисчерпаемой энергией, была всегдасдержанна и безукоризненно владела собой.

Отто Моргенталь, глава международной банкирской фирмы«Моргенталь, Браун и Шипперке», отлично сознавал, что обязан Анне Шееле оченьмногим, чего ни за какие деньги не купишь. Он доверял ей безоговорочно. Еепамять, опыт, ее хладнокровный, четкий ум не имели цены. Он платил ей высокоежалованье и готов был надбавить еще по первому ее намеку.