—Алло! Алло, доча, ты слышишь меня?!

Вера Германовна повысила голос уже до некомфортного для слуха уровня, пытаясь докричаться до собеседницы. Поэтому девушка встряхнулась, выходя из глубокой задумчивости, и волевым усилием смела в сторону все свои невеселые мысли.

—Да-да, мам, извини, замечталась чего-то,— поспешила объявить Марина.

—Неужели все настолько плохо?— прорезались вдруг в тоне родительницы сочувственные нотки.

—Да не, нормально все,— через силу изобразила беспечность девица.

—Хм… доча, а утебя планы какие-то есть на сегодня?

—Нет. А что?

—Хочешь, я заеду?— предложила мать.— Посидим немного, поговорим о своем, о женском. Как тебе вариант?

—Ну-у, наверное, можно,— с сомнением протянула Маришка.

Как-то так сложилось, что в процессе долгой реабилитации от посттравматического стрессового расстройства она растеряла точки соприкосновения со всеми старыми знакомыми. После смерти Светы не осталось больше близких людей, с которыми девушка могла бы разделить свои тревоги. Один лишь старый университетский приятель, выказывал очень уж рьяное желание выступить в роли плакательной жилетки. Тот самый парень, который вытащил Марину в бар, где она и повстречала Юру. Но иему довериться не получалось. Поскольку под бархатной гладью его услужливой готовности, кажется, таилась монструозная туша отнюдь не целомудренной заинтересованности. А ведь Валерик, между прочим, женатый мужчина!

Вот и получалось, что никого кроме родителей и самого Юрия у нее не было. Причем, у последнего явно находились дела поважнее, нежели скучающая в четырех стенах Маришка. И наэтом фоне предложение Веры Германовны выглядело слишком уж соблазнительно.

—Вот и договорились! Скоро буду, жди. Целую, обнимаю, выезжаю!

Когда до девушки дошел смысл услышанного, то она подскочила с кровати, словно ошпаренная. Черт-черт-черт! Марина не ждала такого стремительного развития событий! Если мама приедет и застанет дома такой бардак, то грянет настоящий апокалипсис!

Звонко шлепая босыми пятками по полу, хозяйка квартиры умчалась за ведром и шваброй. Целый час она скрупулезно вымывала каждый квадратный сантиметр своего жилища, прекрасно зная паталогическую чистоплотность и педантичность Веры Германовны. Закончила девушка ровно тогда, когда дверной звонок огласил прихожую задорной трелью.

—Еще раз здравствуй, моя радость,— тепло поприветствовала гостья свою дочь и крепко обняла.— Ты чего такая раскрасневшаяся?

—Я? Э-э-э… да ничего, чаю горячего напилась. Из-за этого, наверное.

—Ох, если тебя так с чая в жар бросает, что же после вина будет?— хитро прищурилась дама.

—Какого еще вина?

—Вот этого!— с проворством фокусника, женщина извлекла из фирменного крафтового пакета стеклянную бутылку.— Надо же нам как-то настроение создать, согласись?

Выкатив глаза, Марина ошарашено посмотрела на маму. Чего это вдруг на нее нашло? Неужели Вера Германовна наконец осознала, что её двадцатипятилетняя дочь уже достаточно взрослая для алкоголя?

—Ну что ты так пялишься, Мариш?— насмешливо прокомментировала гостья этот немой ступор.— Веди меня! Где сидеть будем? В комнате или на кухне?

—М-м-м… в комнате,— заторможено отозвалась девица.— А ясейчас бокалы и штопор принесу!

Утопав за посудой, хозяйка удивленно покачала копной взъерошенных волос. Ну надо же! Ни тебе порции нравоучений, ни назиданий, ни даже инспекции холодильника… Как-то странно это все. Но еще большее потрясение ждало Марину после возвращения в спальню. Оказалось, она так забегалась, что позабыла о незаправленной кровати. И если раньше дражайшая матушка непременно бы задвинула по этому поводу целый монолог, то сейчас…

—Если я тебе постельное белье вином залью, то нежалуйся,— ехидно изрекла гостья.

—Так я… может, хотя бы покрывало накину?— робко предложила девушка.

—Да ну, вот еще!— отмахнулась Вера Германовна,— я уже устроилась! И тырядышком садись.

Дочь забралась на свое спальное место и примостилась на скомканном одеяле, сложив ноги по-турецки. Мама приняла у нее штопор, а затем, демонстрируя недюжинную сноровку, откупорила бутылку и разлила напиток по бокалам.

—А дома ты всегда папу просила,— задумчиво подметила хозяйка, выразительно глядя на извлеченную пробку.— Жаловалась, что сил не хватает.

—Это потому что некоторым мужчинам просто необходимо чувствовать себя сильными и нужными,— без намека на улыбку ответила женщина.— Твой отец как раз из ихчисла. Не вукор ему сказано. На самом-то деле, у меня опыта поболее чем у него будет.

—Откуда?— вскинула брови Маришка, все еще не веря, что слышит такие вещи из уст чересчур правильной родительницы.

—Молодость,— многозначительно стрельнула глазками гостья.— Ну, давай, доченька, за нас! За прекрасный пол!

С этими словами дамы чокнулись и пригубили вина.

—Юрий совсем не такой, как наш папа,— поделилась наблюдением мама, баюкая в ладонях пузатый бокал.— Он ненуждается в пустых восхвалениях своей природной маскулинности. Его не нужно подбадривать дифирамбами, постоянно напоминая, что он мужчина. Твой молодой человек полностью самодостаточен и без этого. А еще упрям, норовист и своеволен…

—Мам, ну тыего один раз в жизни видела,— нахмурилась Марина,— а уже полноценный психологический портрет себе нарисовала!

—Хочешь сказать, что я ошиблась?— иронично посмотрела Вера Германовна на собеседницу.

—Ну-у… еще бы год назад я бытак тебе и ответила…— не стала отпираться дочь.

—А теперь?

—Не знаю…

—Ну коли так, то это лишь подтверждает мою правоту. Твой Юрий как дикий лесной зверь. Он может приходить к тебе, принимать еду с рук, давать себя погладить. Или даже иногда ночевать в твоей кровати…

—Ну мама!— возмутилась Марина, чувствуя, как щеки заливает румянец.

—Фигурально выражаясь!— вскинула ладонь женщина, призывая девицу помолчать.— Но это вовсе не означает, что ты его приручила. Дремучая чаща будет манить и звать его обратно. Пойми, родная моя, невозможно из волка сделать послушную дворняжку, как бы тыни старалась. Не будет Юрий дожидаться твоего возвращения и призывно махать хвостиком, хоть расшибись. Рано или поздно, но оноставит тебя одну. Пусть даже и непо своему желанию. Поверь мне, доча, ведь я уже через это прошла.

—Ты?! Прошла?! Мам, я тебя не совсем понимаю…

—Еще до того, как твой папа сделал мне предложение, я была без ума от одного бесконечно самоуверенного и остроумного юноши…

Вера Германовна ударилась в воспоминания и наее лицо наползла грустноватая улыбка. Складывалось впечатление, что застарелая любовная рана по сию пору будоражила сердце щемящей тоской. И для Марины это было поистине удивительно! Она всю жизнь росла, видя маму и папу вместе. Ее мозг напрочь отказывался представлять их порознь! А ужчтоб родительница еще и так нежно отзывалась о другом мужчине… просто неслыханно! Можно сказать, что мир девицы сегодня немного перевернулся.