—Мое лицо наверняка знакомо многим,— громогласно начал я, обращаясь к инквизиторам,— поэтому я нестану прятаться за скорлупой головного элемента. В гроб нас кладут без брони…

Кем-нибудь другим моя реплика могла быть воспринята как шутка. Но неэтими молчаливыми исполинами. Из моих похорон сделали по-настоящему помпезную церемонию, и она мало кого обошла стороной. Даже зеленые новобранцы, донашивающие ИК-У за первой партией курсантов уже были наслышаны о воскреснувшем майоре.

—Не буду ходить вокруг да около,— продолжил я надрывать горло,— дела наши плохи. Да выи сами это прекрасно видите на каждом дежурстве. Государство медленно и неотвратимо идет ко дну, а политические лидеры вместо того, чтобы затыкать пробоину, черпают воду дырявой галошей! Они все еще не поняли, что время для заигрываний кончилось. Они жалеют преступников, а сурово наказывают только тех, кто не обладает солидными связями и неворочает огромными капиталами! По сути, самая опасная и влиятельная прослойка общества остается неприкасаемой, как и двадцать лет назад, когда о неживой угрозе ничего и небыло слышно!

Бойцы внимали моим речам молча, не перебивая вопросами, смешками или фырканьем. Наверняка многие из них хотя бы раз, но задумывались о том, что я рассказываю. И оттого мое воображение дорисовывало, как хмурятся под глухими шлемами лица инквизиторов.

—Нам небезразлична судьба собственной державы и еенарода!— мой голос еще больше наполнился силой, а взор сверкнул черным торжественным пламенем.— Не считайте нас бунтовщиками и мятежниками! Мы небросаем свою присягу, но убеждены, что нельзя больше оставаться безвольным инструментом в холеных руках кабинетных генералов! Эти люди не видят того, что видим мы! Они не смотрят в медленно стекленеющие глаза жертв инфестатов и невдыхают смрад горелого мяса! Для них наша служба всего лишь череда сухих строчек в отчетной таблице!

Незаметно для себя, я сам завелся от тех вещей, которые произносил. Моя поначалу спокойная речь теперь гневно гремела над плацем, обличая недостатки командования и совершенные им запоследние годы ошибки. А шеренги все более уверенно и синхронно кивали в такт моим словам, до хруста стискивая цевья «Кос». Им было знакомо всё, о чем я рассказывал. Ведь на службе мы сними сталкивались с одними и теми же проблемами. Будь иначе, Кабриолет и ненавербовал бы столько людей в наше братство.

Я говорил, наверное, целых пять минут. Бесконечно долго, учитывая, что весь мой спич являлся чистым экспромтом. И что на протяжении этого времени я висел на плечах соратников, удерживая вес своего тела и корсета ИК-Б одной только силой трицепсов и запястий.

Естественно, в своем выступлении я старался избегать любых оборотов и формулировок, которые могли быть истрактованы как признание. Ну или каким-либо другим образом навести на следы деятельности нашего негласного инквизиторского объединения. Наверняка записи со всех персональных регистраторов досконально просмотрят и изучат. А яеще не выжил из ума, чтобы себе приговор подписывать.

—Я нестану подталкивать вас к выбору стороны,— подвел я кфиналу свой монолог,— потому что это будет манипулированием и давлением. Вы сами решите, кого поддержать и закем следовать. Те, кто хочет, может прямо сейчас выйти за территорию и присоединиться к федеральным силам. Никто вам не помешает. Ну амы… мы продолжим делать то, что начали. Сообща и сименем небесного отца на устах! С вами или без вас!

Совершив короткий рывок, я оттолкнулся от наплечников своих товарищей и проворно спрыгнул на бетон. Боль моментально прострелила натруженные и затекшие от длительного напряжения мышцы, но ядаже не поморщился. Свою задачу я выполнил. И сделал это честно. Ни грамма лжи не сорвалось с моего языка. Теперь настала очередь остальных борцов с нежитью шевелить извилинами и думать.

—Командир, периметр под контролем,— отчитался Умар, подскочив едва я закончил речь.— Как ты иговорил, нас оцепили плотным кольцом. Росгвардейский ОМОН, полиция и даже военные. Еще птенцы доложили, что в сети появилась информация о бронетехнике. Несколько единиц движется в нашем направлении с севера Москвы. Кроме того, поспела совсем уж тяжелая артиллерия — откуда-то из-за линии оцепления доносятся вопли Гиштапа. Похоже, за нас решили взяться серьезно.

—Отлично сработано, Сынок,— поощрил я напарника.— Коротко и поделу. Объяви по«внутрянке», чтоб наши на рожон не лезли. А япока схожу послушаю, чего комбат скажет.

Я уже сделал шаг по направлению кКПП, но меня остановил Кабриолет. Его медвежья лапа поймала мой локоть и придержала, не позволяя уйти.

—Ты шлем забыл, Факел,— тихо пояснил он причину своего поступка.

—Мне он ненужен,— хладнокровно отозвался я иловким движением вывернулся из мощной хватки.

—Не глупи, Юрий,— зашипели на меня подшлемные динамики бойца.— Одно попадание, и ты«двухсотый!» Все окрестные крыши наверняка уже засажены снайперами, как голубями!

Я остановился и выразительно глянул на соратника:

—Знаешь, Кабриолет, когда в моем звене служил Изюм, то ончасто говорил, что мы цепные псы. Что нас держат, пока мы исполняем приказы хозяина. Но стоит лишь показать зубы, то«бам!» Любого пристрелят, как взбесившуюся шавку. Сегодня я хочу проверить, так ли это на самом деле. Сечешь?

—Ты готов рисковать всем, чего мы уже добились только ради этого?!— возмутился собеседник.— Факел, да какого ху…

—Господи, да расслабься ты!— хохотнул я, перебивая ликвидатора.— Ворчишь хуже Изюма!

—Есть на топричины!— огрызнулся Кабриолет.— Я засумасшедшим не собирался следовать…

—Если ты чего-то не понимаешь, то это не означает, что я свихнулся,— грозно предостерег я ветерана от преждевременных выводов. И сразу же мои глаза утонули в непроглядном мраке. Тяжелом, как штормовая туча, и убийственном, как отравляющий наши души некроэфир.

Инквизитор слегка дернулся, словно внезапно захотел отступить от меня подальше. Но все же подавил свой рефлекторный порыв.

—Мне приятно беспокойство о моем рассудке,— смягчился я, оттесняя внутреннего зверя на второй план.— Однако у тебя нет причин волноваться. В этом мире не хватит пуль, чтобы меня по-настоящему убить…

Бронированный президентский Aurus, тихо шурша покрышками, мягко остановился в нескольких сотнях метров отКПП. Патрульные внедорожники сопровождения тоже затормозили, со всех сторон окружая правительственный автомобиль будто щитом.

—Никуда не выходите,— отрывисто распорядился начальник охраны, обращаясь к главе государства.— Я обо всем позабочусь.

Национальный лидер лишь тягостно вздохнул и покосился на напряженного Крюкова, восседающего рядом.

—А сним вы почему-то не спорите,— вполголоса пробормотал генерал, провожая взглядом покинувшего салон безопасника.

—Потому что он делает свою работу, а непытается взвалить на себя дополнительные обязанности, Константин Константинович,— желчно бросил главнокомандующий.— Забота о моей безопасности — это его прерогатива, а неваша.