—Вот, смотри,— привлекла женщина внимание дочки,— это Виктор. С латыни — победитель. И уверяю, он полностью соответствовал своему имени.

—Ты что, хранишь на телефоне фотографии бывшего бойфренда?— как-то слишком строго осведомилась Маришка, рассматривая экран.

—Я храню воспоминания, моя родная,— невозмутимо отсалютовала бокалом гостья.— И невижу в этом ничего предосудительного.

—А если папа увидит?

—В запароленном облаке?— склонила голову Вера Германовна.— Очень сомневаюсь.

—И ревновать будет,— пропустила дочь мимо ушей аргумент.

—Радость моя,— строго одернула Марину женщина,— я неза твоим осуждением пришла. А если ты беспокоишься на счет отца, то вряд ли онстанет сильно ревновать к покойнику.

—Оу…

—Вот об этом «Оу» я тебе и пытаюсь рассказать, доча. Когда-то я тоже влюбилась в такого же бравого вояку, как и твой Юрий. Но вместо простого женского счастья и бабочек в животе получила лишь разбитое вдребезги сердце. И знаешь, Мариш, возможно я сейчас скажу очень неприятную вещь, но тыдолжна ее услышать. Даже брак сВолодей не сумел его собрать воедино. До твоего появления на свет я вообще опасалась, что совершила ошибку, когда уступила напористости твоего отца. Но маленький кричащий комочек, врученный мне в роддоме, вынудил дать шанс отношениям, которых я нехотела.

—Я незнаю, как реагировать…— честно призналась Маришка.— Это все… так неожиданно. Ты никогда со мной о таком не говорила…

—Решать только тебе, ненаглядная моя,— отстраненно произнесла мама, отпивая вина.— Просто помни, что первые сильные чувства останутся с тобой навсегда. И чем глубже ты импозволишь прорасти, тем больше мяса вырвут их корни из твоей души. Вот и все, что я хотела сказать.

—Кхм, мам… а этот Виктор… как он погиб?

—Отправился добровольцем наСеверный Кавказ в две тысячи девятом. И живым уже не вернулся…

Вера Германовна замолкла, сглатывая ком в горле. И девушка подумала, что она сейчас пустит слезу. Но нет. Ее идеальный макияж остался совершенно нетронутым соленой влагой.

—На похоронах я услышала фразу, которую запомнила на всю жизнь,— продолжила гостья.— Кажется, ее произнес дед Виктора, сам успевший нюхнуть пороху в свое время. Он сказал: «Воинами не рождаются, воинами умирают», Мариша. И раз уж тывыбрала себе в спутники такого мужчину, как Юрий, то должна тоже над ней задуматься.

Дамы немного помолчали, пребывая каждая в собственных мыслях. И только лишь спустя несколько минут тишины мама подняла перед лицом свой бокал:

—Давай выпьем за тех, кто как никто другой достоин нашей любви. Но, к сожалению, для нее не создан. Не чокаясь…

—Гишта-а-ап! Ко мне! БЕГО-О-ОМ!!!

Истеричный рёв генерала небесным громом пронзил привычную суету широких коридоров ФСБН. Заслышавшие его служащие, пугливо втянули головы в плечи и ускорили шаг. Они стремились подальше убраться от эпицентра грядущей бури. Молодые офицеры так и вовсе трусливо разбегались по кабинетам, уподобляясь перепуганным первоклашкам, завидевшим хулиганов.

—ГИШТАПА КОМНЕ! Где этот старый п… полковник?!— лютовал Крюков, цербером мечась по этажу.

—Что стряслось?!

Командир батальона боевой инквизиции возник из-за поворота. Как всегда насупленный, хмурый, с огромными почти черными синяками под глазами.

—Ты еще смеешь у меня такое спрашивать?!— прорычал генерал, с силой хватая подчиненного под локоть.— Что там у тебя за дерьмо в подразделении происходит?!

—Мне не сообщали ни окаких инцидентах,— удивленно, но все еще сдержанно ответил комбат.

—Ну так я тебе сейчас расскажу…

Константин Константинович увлек Гиштапа в первый попавшийся кабинет и грубо приказал сидевшим внутри сотрудникам выметаться к чертям. Спорить с начальством никто не посмел. И все без исключения фээсбээновцы, гремя стульями и толкаясь в проходе, в кратчайшие сроки испарились из зоны видимости.

—Мятеж у тебя в батальоне, Петрович! Понял, ты?!— выплюнул в лицо пожилому офицеру Крюков.— Из двухсот пяти инквизиторов, заступающих на дежурство, больше сотни подняли оружие против моего порученца!

—Из-за Факела?— полуутвердительно спросил старик.

—Именно! Долбанутый Жарский, судя по всему, верховодит этим восстанием! Твои бойцы отказываются выходить на дежурство! Ты понимаешь, насколько это серьезный залёт для всех вас?!

—А для вас?— иронично поднял седую бровь полковник.— Я жеговорил, что не надо рубить с плеча. Факел после своих похорон стал вГУБИ легендой. Но выменя не захотели слушать…

—Ты сбольной головы на здоровую не перекладывай!— заскрипел зубами руководитель.— Хочешь на меня свалить вину за данное ЧП?! Это ты своими заигрываниями с инквизиторами похерил всю дисциплину! Пустил по звезде воспитательную работу! И утебя еще хватает наглости…

—Так на кой ляд ты меня держишь, товарищ генерал, если я настолько хреновый командир?!— угрожающе сощурил глаза Гиштап, нисколько не испугавшись гнева высокого начальства.

—Слушай сюда, полковник,— грозно зашептал Крюков, борясь с бурей эмоций,— сейчас ты бросаешь все и едешь на развод нарядов, понял?! Пусть твои сумасбродные птенцы тебя хоть в куклу превращают, но чтобы уладил всю херню в течение часа! Если информация об инциденте просочится куда-то дальше, то япросто боюсь представить, что бу…

Речь Константина Константиновича прервали торжественные раскаты государственного гимна, грянувшие из кармана кителя. Генерал осекся на полуслове и отчетливо побледнел. Дрожащими пальцами он выудил мобильник и снескрываемым страхом взглянул на экран.

—Канцелярия президента звонит…— траурным тоном изрек он.— Ну все, кабзда нам…

—Разрешите выполнять приказ?— совершенно спокойно отнесся к этому комбат.— Или уже никуда ехать не надо?

—А?— заторможено оторвался от созерцания разрывающегося телефона руководитель.— Нет-нет, езжай. Вряд ли это нас уже спасет, но все-таки…

Скривив губы, Гиштап молча покинул кабинет, оставив генерала одного. А тот, сделав несколько глубоких вдохов, нашел в себе силы ответить на вызов.

—Генерал-майор Крюков, слушаю!— обманчиво уверенно отрапортовал он втрубку.

—Здравствуйте, Константин Константинович. Это срочный звонок, с вами желает говорить президент Российской Федерации. Подготовьте, пожалуйста, ручку, бумагу и обеспечьте приватность предстоящей беседы. Рядом с вами никого не должно находиться. В течение минуты дождитесь соединения. Спасибо.

—Есть! Жду.

В динамике заиграла ненавязчивая мелодия, но офицер практически не слышал ее из-за шума в ушах. Сердце колотилось так громко и сильно, что заглушало любые звуки. И отэтого руководитель ФСБН чуть не пропустил момент, когда музыка прервалась и кнему обратился строгий требовательный голос: