постарше. Они держались с нею как добрые знакомые. А ко мне относились заботливо, но чуть покровительственно.

Жена, правда, обижалась, завидовала. И действительно, она весь день возилась дома с ребенком, а у меня замечательно интересная жизнь — работа в институте, концерты, путешествия… Но концертов у нас было не так много. Отсутствовал всего-то один-два дня в неделю. Оля, в свою очередь, делала все, чтобы жена не «накручивала себя» сверх меры: разговаривала с нею после поездки по телефону каждый день, все подробно-подробно рассказывала, выставляя меня в самом лучшем свете: «Во время поездки много работает над репертуаром, готовится к занятиям в институте, к экзаменам в аспирантуре». Зарплата, которая действительно превосходила институтскую, была своеобразной компенсацией за «мучения» жены. Тем более что по приезде, отдохнув как следует «на работе», ретиво брался за домашние дела, переставшие казаться мне столь унылыми.

Зачетная сессия в институте прошла для меня на сей раз почти незаметно. Наступила новогодняя предэкзаменационная пауза. Ближе к Новому году концертная благодать тоже закончилась. Перед новогодним концертным ажиотажем можно было сделать перерыв. И перерыв был сделан.

… … …

А у психов жизнь — так бы жил любой:

Хочешь, спать ложись, хочешь, песни пой20.

Посидев пару недель дома, стал скучать по концертам. И тут зазвонил телефон. Снял трубку, и, услышав голос Оли, сразу передал трубку жене. Но она, после коротких приветствий, вернула ее обратно. Оказывается, дело на этот раз касалось меня, и дело было срочным.

— Начальство требует, чтобы мы дали шефский концерт. Это общественная работа, без оплаты. Но выполнить ее нужно обязательно, а то загрузят другой — будешь ходить в ДНД, «сидеть на буквах» во время выборов народных депутатов. Слава богу, я договорилась. Дадим. У нас в городе есть элитный сумасшедший дом. Там нас ждут.

— А психи к нам хорошо отнесутся? — спросил, не веря, что она говорит серьезно, но, как оказалось — зря не верил.

— Ты отстал от жизни! Музыка на психов оказывает самое благотворное влияние! Клиника у нас специфическая. Там много стариков вполне мирных, потому что на лекарствах. С виду они здоровы, но маразм, конечно, начинает себя проявлять. За рубежом существует целое направление психиатрии — лечат музыкой. Моя подруга уехала в Израиль и там быстро пристроилась работать. В Израиле музыкантов много, но, благодаря психам, все находят работу. Она устроилась в концертную бригаду по обслуживанию тамошних стардомов. В Израиле люди живут плохо, но долго. Старики — в основном не дома, а в клиниках, санаториях, где созданы условия «для счастливой старости». У них для стариков концерты обязательны. Моя подруга катается по этим «санаториям», поет наш репертуар и вполне хорошо обеспечивает семью. Я сначала даже не верила, но она прислала перевод статьи о подготовке специалистов по музыкальной терапии, которую проводят во многих американских университетах. Это модное направление в медицине и образовании. Скоро и у нас введут музыкальную терапию — без работы не останемся.

Действительно, о подобной практике я не слышал. Правда, во время учебы преподаватель политэкономии как-то на лекции рассказывал, что ведутся исследования о влиянии музыки на животных. Наши «ученые» доказали, что коровы лучше доятся под музыку Моцарта, чем под Бетховена. А вот под Шостаковича они вообще доиться отказываются, зато бодаться начинают с остервенением. Понятно, что отнесся к рассказу преподавателя, как к анекдоту. А вот сейчас вспомнил и озвучил Оле данную «научную информацию». Она не заинтересовалась, но и не обиделась на аналогию, посоветовала обязательно рассказать про это удивительное открытие советских ученых директору:

— Он заинтересуется. Может быть, статью напишет в свой любимый журнал.

— А какой журнал он читает?

— Как, ты еще не знаешь?! Конечно «Крестьянку». Выписал на филармонию, — с ноткой возмущения в голосе ответила Оля и вернулась к теме разговора. — Терапевтический эффект достигается лучше тогда, когда старики слушают музыку своей молодости, т. е. — наш с тобой репертуар. У нас в стране практика возвращения стариков к жизни с помощью музыки существует пока только в виде эксперимента. Врачи ее поддерживают. Завтра увидишь: на концерте все будут присутствовать — и послушают, и похлопают, и за стариками понаблюдают, проконтролируют ход эксперимента. Деньги на это государство пока не выделяет. Поэтому концерт без оплаты — шефский. Будем с тобой бескорыстно сражаться за здоровье сограждан и медицинской науке помогать.

После заключительных слов солистки понял, что от концерта увильнуть не удастся, и приуныл. Но Оля меня приободрила:

— Не расстраивайся. Где-то «шефняк» все равно давать придется. Ты хочешь деткам играть? Да они хороводы вокруг нас водить начнут. Намучаемся. А тут публика благодарная. Кто пока «в себе» — похлопает чинно. Ну а другие, — те, по крайней мере, сидеть будут тихо. Готовься. Завтра в два часа за тобой заеду. В три начнем, в полпятого будем дома. Жене трубку передай.

Пригласил жену и пошел заниматься дочерью. Понял, что завтра «Смерть Изольды» играть вряд ли позволят. Ну и ладно, «Изольда с возу… раньше дома буду!».

На следующий день за мной заехала директорская «Волга». Оля уже восседала на заднем сидении:

— Видишь, как у нас поощряется общественная работа. Денег не платят, но организуют все по высшему классу. Ты удивишься, но водитель сегодня будет нас ожидать! Когда это было?

Действительно, обычно филармония выделяет транспорт для нескольких коллективов. Автобус развозит артистов по «точкам», а потом забирает в обратной последовательности: приходилось ждать, грустить о потерянном времени. А тут — почет и уважение!

Психбольница находилась на окраине города, в тихом месте, недалеко от трассы. Доехали быстро. Ворота были закрыты, но водитель показал документы, и нас пустили. Охранник, улыбаясь во весь рот подозрительно блаженной улыбкой, помахал рукой — «привет артисты!». Заехали во двор, остановились около здания, в котором размещалась администрация. Оля, которая, как выяснилось, была здесь не первый раз, пошла договариваться. Я остался с водителем на улице. Хотелось подышать свежим воздухом, но не случилось — шофер сразу закурил. Отойти было неудобно, ибо он начал рассказывать анекдот, содержание которого не позволяло сделать это во время поездки при Оле. Анекдот был «с бородой». Водитель рассказывать не умел, поэтому говорил долго — больше смеялся, чем говорил. Наконец, он закончил, но, судя по всему, хотел рассказать еще