и без бородки, и между ними — рожица Ангелины, уже очаровательная. Летнее фото, все в легкой яркой одежде, на какой-то скамейке в лесу, солнце пятнами… славное фото, такое он сам бы повесил. Еще на стене висела неплохая акустическая гитара, в комнате стояли обычные бежевые диванчики и столик на тонких ножках… ах да, еще рядом с гитарой индейский "ловец снов", небольшой, с блюдечко. Какие сны чуть-чуть не умершей он ловил?

Они прошли по толстому азербайджанскому ковру на полу, сели на диваны… хозяйка с дочерью.

— Простите, — сказала она, — не предлагаю кофе. Не знаю как вам с этой водой… она не из Стикса, но все же мало ли.

Пятница опустился на соседний диванчик, внушительное зрелище, король Зулуленда изволил разместить седалище, Артем на третий, самый короткий.

Под потолком мерцала полукруглая лампа, воздух был прохладный и свежий, Пятница, казалось, дремал.

Геля что-то шептала матери, та кивала, гладила ее по волосам, кратко отвечала. Потом обратилась к ним.

— Спасибо. вам, обоим. Вы… я вам не могу сказать, как благодарна. Я когда ее почувствовала в беде, не знаю, что со мной стало. Я ее держала, держала, держала, и не могла больше ничего, позвать хоть кого-то, она была почти уже здесь… — она замолчала. И закончила, — а потом вы.

— Главное, все хорошо кончилось, — сказал Артем, — мы тоже… переволновались. Главное, все получилось как надо. А теперь мы хотим вернуть вас. Пятница сказал…

— Дорогой мой… — она вздохнула как живая, — и вы, мой дорогой черный маг. Я уж вряд ли смогу жить там…

— Мама! Что ты? Сдурела? А я? А отец?

— Ну, я бы попробовала. Вернуться в тело. Оно такое тяжелое, я помню… теперь, наверное, исхудало, все болит… Если бы знала, что она в безопасности. Кто-то же это ей сделал? Вы до сих пор не знаете, верно?

— Нет, — сказал мрачно Пятница, — сильное вуду, я и снять его смог-то… хотя неважно. Не знаем. Хотели бы знать, о да. — Он согнул в локте черную обнаженную ручищу и показал потолку здоровенный кулак.

— А если с ней снова… случится? Здесь я хотя бы могу ее подхватить. Дождаться вашей помощи. Белочка, прости, но нет, пока нет. Я не выдержу, если оживу, а ты… нет. Не спеши.

— Хорошо, — сказал Артем, — а если мы найдем и разберемся (он вспомнил дона Корлеоне) с ним? Так. что…

— Так, что он забудет кто его родил и откуда, не то что вуду. — Пятница сделал гримасу. Надо признать, впечатляющую.

Ксения фыркнула.

— Обещаете вернуться тогда? — спросил Артем.

— Тогда да, — она улыбнулась очень похоже на дочь и стала моложе лет на десять. — Тогда я уйду с вами.

— Мы обещаем, — сказал Артем, и черный великан кивнул.

— Мам, ты ведь дождешься? Пожалуйста, пожалуйста!

— Белочка, ну о чем разговор? Конечно. Уж тут безопаснее чем где-то на земле. Тут тебя никто не спихнет с дороги…

— Мама, ты о чем?

— Вам ничего не сказали? Что у меня-то случилось?

— Ты сорвалась с поворота поздно вечером и ударилась головой. Машина с обрыва, боковая подушка не сработала.

— Ясно. Милая, я с обрывов сроду не летала. Да еще на моей Хонде. Я уж десяток лет за рулем. Меня столкнули. Здоровенный черный джип, подобрался не включая фары. И ударил. Место рассчитал точно, подлец. Значит, не нашли его и не искали. Жаль, я ни номера, ни марки не увидела.

Они вдвоем с печальной Ангелиной сели в катафалк, Пятница снова появился в зеркальце:

— Уфф… вроде, и не пропадал никуда. Ну хоть размялся.

— Как оно, быть лоа из машины?

— Ничего, ощущения приятные, скорость, дороги, ветер в мор… в радиатор. Но наскучивает и это. Вселяйся лучше в вертолет.

— И будешь большую часть жизни куковать в ангаре… спасибо.

— Давайте-ка вы, ребятишки, отдохнете…вы так устаааали…

Катафалк тронулся беззвучно.

Артем хотел возразить, но клюнул носом и отключился. Наглухо.

Они стояли в больничном садике, на том же месте, и пахло сиренью. И месяц был почти там же. Ангелина завертела головой, потянулась. К машине подошел ее отец, она открыла дверцу.

— Пап, долго нас не было?

— Что значит не было? Вы все время тут были. Я пару минут назад маму устроил. Так вы успели с ней поговорить, уже?!

— Пап, я все расскажу. — Она вышла и взяла Ставера под руку.

— Лоа, — сказал Артем грозно, — что ты творишь?

— Что? Я избавил вас от долгой дороги, и довольно утомительной. Пришлось ехать через четвертый и пятый круги, народ там тупой, склочный и буйный. Вдобавок вонь и грязища.[11]

— То есть туда ты нам нарочно устроил аттракцион?

— А иначе было бы неинтересно, — Пятница улыбался.

— Развлекся! Тьфу на тебя, — сказал Артем, выходя.

— Тёма, — Ангелина смотрела пристально, по привычке поглаживая бровь пальцем, — у меня есть идея. Как найти моего убийцу.

[1] веревку жизни (гаит.)

[2] вышибить зубы (гаит.)

[3] Река Ахерон. Ядовито! (лат.)

[4] кровавые гады (гаит.)

[5] бродяга засранец (гаит.)

[6] Река Флегетон! Мертвые кусаются! (лат.)

[7] Простите, леди и джентльмены (гаит.)

[8] балбес (гаит.)

[9] Река Стикс. Купаться не рекомендуется! (лат.)

[10] Дети не собаки, взрослые — не боги! — гаитянская пословица.

[11] Пятый круг по Данте — вечная драка грешников на болоте.

Глава 5

Баллада о загробной мести

Виновным признан быть не может правый мститель.

Расин

1

— Ну, как тебе я? — Ангелина повернулась перед Артемом. Они были у него. — Знаешь, если бы не моя идея, никогда больше его бы не надела. Да, это настоящее Живаньши, да и черт с ним. Хоть и вещь… как там у тебя?…ценная.

Она была в своем подвенечном платье, без фаты, но в остальном постаралась придать себе гробовой вид, распустив волосы и набелив лицо. Девушка приподняла подол: — Але-оп, о, да он порван, ну вот, Золушка готова и туфельки не жмут! Королевишна умертвий!

Вместо туфель на ней были высокие черные ботинки.

— Ты самый красивый труп невесты, что я видел.

— А, то есть ты глазел и на другие трупы невест? И успел поразглядывать меня еще в гробу, конечно, маньяк. Ах, мерси, шарман, мон ами! Теперь ты мооой наавеек. Урбиино!

— О, как раз отыскал. Хочешь, примерь.

Артем достал из кармана пластмассовые накладные клыки вампира, забавы детства, черт знает как завалившиеся в его ящик стола.

— Оп, немнохо штешняет, но прихожятся! — Ангелина примерила клыки, щелкнула, обворожительно ужасная, и убрала в кармашек на поясе.

Они вышли в теплые сумерки, и сели на этот раз в серебристый Сузуки Джимни