Не то, что когда докладывал Анне, что выучил и понял из домашнего задания! Та билась и билась – а парень топтался на месте.

– Слушай, – чуть сбавил градус нажима Азамат, пытаясь все же достучаться до разумности Алифа. Илена далеко, должна же кровь хоть немного вернуться в мозг мальчишки. – Ну рассуди здраво. Она замужняя женщина. У нее дочь!

– А ты тогда чего на нее пялишься? И облизываешься? Думаешь, я не заметил? Для тебя значит она незамужняя? И дочь ее тебе не помеха?

– С мужем они почти разошлись. Живут раздельно. Я думаю, развод дело времени. Но я взрослый мужчина. А ты – мальчик. Тебе надо с девушками своего возраста встречаться!

– Я сам разберусь что мне надо! Я же от тебя не требую оставить ее в покое? Верно?

Азамат чуть не задохнулся от возмущения и неожиданности – словесный аперкот Алифа угодил ниже пояса. Он! От Шиковского! Не требует! Он! От Шиковского!

Азамат даже внятно не мог объяснить – насколько Алиф зарывался.

У него не то чтобы слов – матерных ругательств – и тех не хватало. Вернее, весь нецензурный арсенал Шиковского не мог уже отразить его нынешние чувства.

Мальчишка стоял напротив него возле дома, набычился, принял бойцовскую стойку. Словно вот-вот бросится в драку. И самого Азамата так и подмывало намять бока этому молокососу. Прямо кулаки чесались. И все разумные доводы «он еще мелкий, горячий», «он все-таки твой племянник», «он же еще ничего не понимает, один максимализм лезет изо всех щелей» летели к черту. Потому что за Илену Шиковский надрал бы зад любому. Хотя она и не подозревала – какие бури подняла в доме Азамата. Какие страсти в нем теперь закипели.

Наверное, давно спит и видит десятый сон. А Шиковский тут с племянником едва не сцепились намертво. Чуть глотки друг другу не рвут…

Азамат понимал – насколько это нелепо. Но остановиться не мог. Включился инстинкт собственника. И приходилось признать, что он, как и Алиф, тоже сейчас больше на инстинктах, на эмоциях. Хотя у него нет такого же оправдания. Подростковый возраст, ветер в голове, максимализм и все такое…

– Да она никогда даже не посмотрит на тебя как на мужчину! – озвучил свои мысли Азамат.

И, кажется, попал в яблочко, прямо в сердце мишени.

Алиф поджал губы, ноздри его начали раздуваться, кулаки сжались сильнее – аж синева проступила вокруг костяшек.

Парень чуть подался вперед, словно для решающего броска на противника. А потом вдруг отпрянул.

– Да пошел ты! Мы еще посмотрим! – с этими словами он отправился в дом и Азамат уже знал – Алиф заперся в своей комнате. Ломиться, требовать, чтобы впустил – бессмысленно.

Да и остыть им обоим не помешало бы.

Поэтому Азамат пошел к себе в комнату, взял спортивную форму и поехал поразмяться и побоксировать.

Пусть даже и на ночь глядя. Спортклуб, куда ходил Шиковский, был открыт и днем и ночью. Бизнесмены часто занимались за полночь – раньше не позволяли дела. А поддерживать себя в форме хотелось.

Илена

В следующие пару недель я испытала в доме Шиковских массу эмоций. Хотя чего-то подобного стоило ожидать.

За мной всякий раз приезжал не водитель – а сам Азамат. И вел себя галантно, приветливо. Открывал дверцу машины, травил анекдоты во время поездки. Лично отводил к Алифу.

Я бы сказала – сдавал с рук на руки, если бы ученик не был так молод.

Алиф тоже не подкачал. Всякий раз я убеждалась в его уме и усердии. Он занимался так, что даже меня умудрился удивить. Задачки щелкал будто орешки. На мои провокационные вопросы, которые я придумывала в свое время для студентов, чтобы те не списывали с интернета рефераты, а сами думали над заданной темой, отвечал легко и без особых ошибок.

Я не уставала хвалить парня.

И все-таки иной раз Алиф меня озадачивал.

Время от времени я ловила на себе такие странные взгляды парня… Может мне только чудилось? Но так смотрят не на преподавателя – на женщину, которая нравится.

Иной раз Алиф вдруг захлебывался воздухом и собирался что-то сказать. Молчал, буравил меня внимательным взглядом, продолжая надсадно втягивать воздух. А затем вдруг тяжело вздыхал и говорил что-нибудь нейтральное.

Про физику или погоду.

Я чувствовала, что парень хотел поведать нечто другое. Но почему-то казалось, что лучше бы он этого не делал. И это ощущение, как молния, как какая-то вспышка вдруг появлялось внутри, заставляя даже поежиться…

И чем больше я старалась об этом не думать, тем сильнее такие эпизоды всплывали в голове.

Азамат всякий раз слегка кривился, когда слышал мои восторги в адрес племянника. Хотя ничего против не говорил.

Тем же макаром, что и привез, Шиковский доставлял меня до самого дома.

Несколько раз ненавязчиво, словно между делом, приглашал в ресторан. Но я неизменно отказывалась.

И всякий раз не уставал напоминать: мол, через две недели мы встречаемся в бассейне с Аленкой.

Я добавляла «Если дочка хорошо сдаст экзамены».

И Азамат лил воду на мельницу моей гордости за ребенка.

«Уверен, такая умница всех в школе заткнет за пояс».

Было в нашем общении что-то такое, что заставляло меня трепетно ждать, когда выйду из дома, чтобы отправиться к Шиковским. Увижу, как Азамат стоит возле машины, задумчиво глядя на мой подъезд.

А затем расплывается в улыбке.

Как очерчивает меня взглядом, облизывает губы и приветствует голосом с хрипотцой, с песком, с какими-то особенными интонациями.

Мне нравилось, как я на него действую.

Именно как женщина. Не как педагог.

Однако я старалась все же выдерживать дистанцию.

Меня пугало то, что может между нами случиться.

Но между нами все равно что-то происходило.

Пусть не официально, без «да» на приглашения и свиданий.

Шиковский всякий раз старался коснуться меня. Между делом, словно бы случайно, без какого-то умысла или цели.

Сажая в машину, он ненавязчиво придерживал меня за локоть, а иной раз – даже за талию.

Шумно дышал в спину и я ощущала, как все тело окатывает жаром. Волнение прокатывалось по мышцам легкой слабостью и одновременно казалось, что я не иду – лечу, парю над землей.

Это ощущение легкости, эйфории, душевного подъема, такого, что кажется – можешь оторваться от земли и достать облака, ни с чем не спутаешь.

Между нами с Шиковским что-то происходило.

И он еще несколько минут пытался продышаться, сидя за рулем, оправлялся, прочищал горло.

Моя близость действовала на него и очень сильно.