— Ну нет! Не на таковскую напал! Упрется, так с места ее не сдвинешь, как вон старую сосну! — объявила она.

А сосна эта росла у входа в ад и была такой величины, что пятнадцать человек еле обхватывали ее. Но наш молодец влез на самую макушку да и закрутил ее, как ветку какую-нибудь, и спрашивает чертову мать — отдаст или нет она ему подать?

Тут уж не до споров было, живо собрала она ему кучу денег — сколько влезло в его кису. Забрал он ее и зашагал домой. Только ушел он, вернулся сам черт. Услыхал он, что Лопотун-Гусиное яйцо ушел с его казной, сначала обрушился на мать, а потом пустился вдогонку за молодцом. И вправду догнал: он-то был налегке, да догонял где пешком, а где и на крыльях, а Лопотун-Гусиное яйцо все шагал, да еще волок тяжеленную кису. Однако как завидел молодец черта, пустился наутек со всех ног, а палицей по воздуху крутит у себя за спиной, чтобы черт не схватил его. Черт и так, и сяк — никак не может ухватить палицу. Добрались до глубокой, широкой расселины; Лопотун-Гусиное яйцо перемахнул с одного края горы на другой, черт за ним; да сгоряча наткнулся на палицу, слетел в расселину и ногу сломал.

— Вот тебе подать! — сказал Лопотун-Гусиное яйцо барону и высыпал деньги на крыльцо, — затрещало, чуть не подломилось.

Барон поблагодарил его и обещал дать ему богатую награду и уволить его домой, если хочет.

Но тот одного только хотел — еще работы.

— Что мне теперь делать? — приставал он. Думал-думал барон и велел ему отправиться к горному троллю, который украл меч его деда из замка по ту сторону пролива; в этом замке никто и не смел жить.

Лопотун-Гусиное яйцо уложил в кису несколько возов с провизией и опять пустился в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли шел он по горам, по долам, по диким скалам, только пришел он к высоким горам, где полагал найти тролля, укравшего дедовский меч у барона.

Но тролля не было снаружи, а в самую гору попасть Лопотуну никак было нельзя.

Взял он и пристал к артели каменотесов, что ломали камень тут в горах. Такого товарища у каменотесов еще не бывало; от его ударов гора трескалась, и отскакивали глыбы с дом величиной. Но вот пришло время отдохнуть и закусить, берется Лопотун-Гусиное яйцо за кису, глядь, одного воза как не бывало, съеден дочиста.

— У меня самого аппетит здоровый, — сказал Лопотун, — но у того, кто тут побывал, еще лучше, — он и кости все съел!

Так прошел первый день, и на второй было не лучше. На третий день отправился Лопотун опять на работу и взял с собой третий воз, да и улегся позади него, — как будто спит.

Вдруг из горы выходит тролль о семи головах и давай пожирать припасы.

— Вот-то попирую! Сколько тут припасли для меня! — говорит.

— Ну, это еще посмотрим! — сказал Лопотун, ударил палицей — так все семь голов и скатились.

Потом вошел он в гору, откуда вышел тролль. Глядит, конь стоит и ест из бочки раскаленную золу, а позади него стоит бочка с овсом.

— Что ж ты не ешь овса? — спросил Лопотун.

— Да я повернуться не могу! — ответил конь.

— Так я поверну тебя!

— Нет, лучше оторви мне голову! — попросил конь.

Лопотун так и сделал. Конь-то и скинулся добрым молодцем. Рассказал он, как тролль захватил его в гору и заколдовал, и помог Лопотуну найти меч. Он был спрятан на кровати под тюфяком, а на кровати-то лежала старуха, бабка тролля, и похрапывала.

Вытащили они из-под нее меч, вышли и решили плыть домой морем. Только отплыли, прибегает на берег бабка тролля. Как ей достать молодцов? Дай выхлебаю все море! Пила-пила, поубавилось воды, а всего моря все-таки не выпила, — лопнула.

Вышли Лопотун-Гусиное яйцо с товарищем на сушу, и послал Лопотун сказать барону, чтобы тот прислал лошадей за мечом. Выслал барон четверку лошадей, они и с места не сдвинули меча; выслал восьмерик, потом дюжину — все то же, меч ни с места. Тогда Лопотун-Гусиное яйцо один взял и снес его барону.

Барон, увидав Лопотуна, глазам верить не хотел, но делать нечего, похвалил и обещал ему всякие милости. А Лопотун-Гусиное яйцо все свое: работы ему давай. Барон и велел отправиться ему в тот замок, в котором никто не смел жить, и оставаться там, пока не выстроит моста через пролив, чтобы люди могли переправляться туда. Если он справится с этим — барон щедро наградит его и даже выдаст за него дочку.

«Ему-то не справиться!» — усмехнулся Лопотун-Гусиное яйцо.

А из того замка еще никто живым не возвращался; все, кому приходилось ночевать там, оказывались изрубленными в куски или исщипанными насмерть, и барон полагал, что теперь-то наконец отделается от молодца.

Отправился Лопотун в путь; забрал с собой кису, здоровенный суковатый чурбан, топор, клин и связку сосновых щепок, да взял калеку-карлика с баронского двора.

Пришел к проливу, а там ледоход, и вода бурлит и несется, что твой водопад, но он себе преспокойно зашагал по воде и переправился на другую сторону.

Обогревшись и поев, он решил соснуть. Только немного он поспал, пошел такой треск и шум, точно весь дворец рушился. Дверь распахнулась, и выставилась разинутая пасть — от порога до самой притолки.

— Постой, вот тебе закуска! — сказал Лопотун и бросил в пасть карлика. — Да покажись мне; может быть, мы с тобой старые знакомые!

Так оно и было. Это сам черт тут действовал. И стали они в карты играть, — черту хотелось отыграть хоть что-нибудь из той подати, которую Лопотун отнял у его матери. Но сколько ни играли, все Лопотун был в выигрыше: он поставил кресты на самых лучших картах. И вот, когда он обыграл черта дочиста, тому пришлось отдать Лопотуну все золото и серебро, что было в замке.

Но сколько ни играли, все Лопотун был в выигрыше…

Вдруг огонь у них потух,