— А-а-ай!

Мягко, беззвучно ступают ноги по влажной земле. Роса сверкает бриллиантами на траве, на ветвях и тает, поднимаясь легким паром.

Небольшая полянка.

На ней рыжики — молодые, крепкие — выставили вдавленные шляпки среди серовато-зеленого оленьего мха.

— Ах, хороши! — наклонился к ним Сергей. — И как много! «Мост-мостом», как говорит Ермилыч. Давай-ка, Димка, срежем их, разведем костер, да зажарим. Хорошо?

— Идет. Это лучше твоей болтовни, — отвечал Дмитрий.

Серку все равно — костер, так костер. Он, как и его хозяин, в лесу всегда чувствует себя прекрасно. Не нужно большого огня, чтобы зажарить в собственном соку полтора десятка рыжиков. Ребята нанизывают их на тонкие прутки, круто солят и держат над жаром, медленно повертывая. Грибы шипят, капают на горячие угли маслянистым соком.

— Готово! — провозгласил Сергей, подражая Ермилычу. — Жаль, Серко, что ты не ешь грибов — замечательно вкусны.

Рыжики съедены. Ребята улеглись на полянке и смотрят на небо, где быстро плывут уже не летние, холодные облака.

— Да, будет о чем порассказать, когда вернемся домой. Можно даже написать что-нибудь для «Мира приключений» или какого-нибудь другого журнала, — мечтает Сергей. — Как думаешь, Дмитрий?

— Вот это — дело, — соглашается Дмитрий. — Материала у нас сколько угодно — и записи, и фотографии, и рисунки. Приедем — и обязательно сочиним коллективную повесть.

Возвращались они уже на закате солнца — усталые, проголодавшиеся.

— Ну, бродяги, — встретил их Николай Степаныч, — довольно гулять — завтра в путь. Посмотрите-ка, какой удивительный «корабль» мы без вас здесь соорудили.

Это был крепкий плот — из хорошей сухостойной ели, двухрядный, легкий, устойчивый и даже с навесом от дождя. На нем свободно могли разместиться и они сами и весь их багаж. На «корме» Ермилыч установил даже рулевое весло.

Еще с вечера все имущество было перенесено на плот и расставлено так, чтобы не получалось крена. Плот выдерживал полную нагрузку — вода просачивалась только сквозь нижние бревна, не задевая верхнего ряда.

Пещеру тщательно замуровали. Только очень внимательный глаз мог отыскать следы замаскированного входа.

Слабо потрескивала нодья. Тиха и безмолвна была ночь. Как будто затаившись, дебри с пристальным вниманием следили за последними шагами людей и нетерпеливо ждали их ухода. Даже одетая туманом река журчала тише обычного.

Ермилыч улегся на покой, прикрывшись своим толстым пиджаком. Остальные сидели молча, погруженные каждый в свои думы. Где-то высоко — под звездами — звучит странная музыка — две-три ноты, напоминающие переливы флейты.

— Что это? — спросил Сергей.

— Журавли, — высунув голову из-под пиджака, ответил Ермилыч. — Вишь, собираются в стаи. Скоро в теплые края полетят.

Утром, когда поднявшийся кверху туман золотистым облаком уплыл к югу, — быстрая Угра понесла плот с пассажирами к Синегорью.

Как будто кто-то оповестил об уходе людей. На закате солнца из леса вышла большая темно-бурая лисица. Она смело подбежала к покинутой стоянке, обнюхала место, порылась немного в песке. Потом подошла к реке и, подняв острую морду, хрипло залаяла.

Примечания

1

Кукша — пестроокрашенная птица величиной с галку.

2

Ронжа, иначе боровая сорока.

3

Крошни — особый, очень удобный для перенесения груза, заплечный мешок.

4

Колодник — стволы сломанных деревьев.

5

«Низовой» пожар — когда огонь охватывает валежник, нижние ветви и стволы деревьев, не задевая вершин.

6

Бурундук — полосатый зверек, родственный белке.

7

«Окно» — отверстие в плотной массе торфяного болотного покрова.

8

Морошка и княженика — болотные ягоды, похожие на малину.

9

Ерник — низкорослая мелколиственная береза, растущая на болотных тупиках и горных вершинах севера.

10

Багульник — низкорослый болотный кустарник с длинными пахучими листьями.

11

Рогоз — высокий камыш с пушистыми цветами.