время бегства многочисленные царапины. От физической усталости не осталось и следа.

Ермилыч снял шапку и осмотрел спички — сухи. Осмотрел патроны, жестяночку с солью — все в полной исправности.

— Вот хорошо! Теперь надо костерок развести да пообсушиться маленько. Пойдемте-ка!

Пробираться по лесу было не легко. Гроза сломала и повалила множество деревьев. Они лежали повсюду.

— Вишь, ведь, как начертоломило, — ворчал Ермилыч, пробираясь через завалы.

Как уныл и неприветлив обезображенный пожаром лес! Молодые деревья стояли без хвои, без листьев, со скорченными ветвями, старые — с потемневшими, закопченными стволами. Под ногами вместо травы, мха и остро пахнувшей рыжей хвои — черное месиво мелких углей и золы. Скорее бы выбраться отсюда в свежий, нетронутый огнем, лес.

На потемневшей, пересеченной упавшей сухарой, полянке — небольшой черный бугорок. Ермилыч подошел, наклонился и крикнул:

— Посмотрите-ка, ребятки, какая находка!

Это был мертвый маленький медвежонок — весь опаленный, с потрескавшейся кожей. Вероятно он заблудился в дыму и, брошенный обезумевшей от страха матерью, погиб от пожара.

— Бедняга! — пожалел Сергей.

— Что же, нам очень даже кстати, — равнодушно сказал Ермилыч, поворачивая медвежонка. — Дичинка-то сама к нам пришла.

— Неужели можно есть? — усомнился Дмитрий.

— А то как же? Не все ли равно, что от огня, что от пули? А медвежатинка — штука хорошая. Сейчас вот и попробуем.

Сухара оказалась прекрасной растопкой. Из нее натесали смолистых щеп, и скоро запылал веселый костер.

Скинули сапоги и мокрую одежду, развесили на колышках около костра. Солнце грело, не скупясь, и можно было оставаться даже без белья, — комаров и прочий «гнус», как выражался Ермилыч, разогнало пожаром и ливнем.

Пока ребята следили за костром и просыхавшей одеждой, Ермилыч потрошил медвежонка.

— Жирный, — хвалил старик неожиданную добычу. — Только шкурка никуда не годится — вся полопалась.

Покончив с медвежонком, Ермилыч выделал и вывесил для просушки шкурку белки-летяги. Спрятанная в одном из многочисленных карманов ермилычевой «сбруи», она не очень пострадала от ливня.

Ермилыч еще раз показал свое искусстве повара. Когда из-под углей костра были извлечены завернутые в лоскутки кожи хорошо пропеченные куски медвежьей грудинки и околохребтовой мякоти, ребята, попробовав, заявили, что никогда еще не едали такой вкусной вещи. Сочное и нежное мясо, с особенным привкусом лесной дичинки, было действительно превосходно.

— Прямо тает во рту, — восхищался Сергей, отправляя в рот кусок за куском.

— Именно, тает, — бормотал Дмитрий, показывая на быстро исчезавшее жаркое.

— Проголодаешься, так все съешь за милую душу, — скромничал старый охотник.

Солнце показывало уже около трех. Пора подвигаться и к ночлегу — ведь они почти десять часов назад оставили лагерь.

— Напились, наелись, в царскую одежду оделись, — шутил Ермилыч, облекаясь в просохший пиджак. — Теперь можно и в путь-дороженьку.

Погасили костер и сытые, отдохнувшие отправились «домой» — к пещере.

Остатки медвежонка — передние лопатки и окорока — Ермилыч упрятал в охотничью сумку.

— Пускай и Николай Степаныч с Мишей побалуются медвежатинкой-то.

Часа через два они уже сидели под сводами пещеры, угощали «домоседов» медвежатиной и рассказывали о своих приключениях. С большим интересом слушал Николай Степаныч и Михаил новую главу из книги лесных похождений.

— Да, — задумчиво сказал Николай Степаныч, попыхивая трубкой, — много еще неизученных и неиспользованных человеком сил природы. Сейчас, вот, они вредят нам, но близко уже время, когда человеческий гений изучит и подчинит их себе. Наука, в особенности наша советская наука, делает огромные успехи. Можно представить себе, какой неиссякаемый источник энергии дадут тогда солнечная теплота, сила ветра, атмосферное электричество. Это будет новая, громадная техническая революция.

X. БЕЗ СТАРШИХ.

Северное солнце не так расточительно, как крымское или кавказское, но летом оно светит и греет чуть не двадцать часов в сутки. Ребята загорели — не крымским «пляжевым» загаром, который так эффектно окрашивает кожу, а основательным, пронизывающим все тело, загаром севера.

Воздух северных лесов — неисчерпаемый источник озона и кислорода. Он освежил кровь, вычистил легкие, научил их полно и глубоко дышать.

Суровая природа севера — прекрасный воспитатель. От продолжительных прогулок, от преодоления различных препятствий — стали упругими и крепкими мускулы, сделались зорче глаза, тоньше слух, выработалась острая наблюдательность, уменье выходить из затруднений.

Однажды Николай Степаныч созвал перед пещерой «маленькое совещание».

Он развернул крупномасштабную карту и начал несколько торжественно:

— Мои юные товарищи! За два месяца нашей лесной жизни вы многое видели, многое почерпнули из прекрасной живой книги природы. Вы, можно сказать, созрели. Попробуйте показать эту зрелость на деле.

Он остановился, обвел взглядом свою маленькую аудиторию и встретил ответный взгляд шести недоумевающих глаз.

— Попробуйте выдержать экзамен на эту зрелость, иначе говоря — провести хотя бы небольшую экскурсию самостоятельно, без «старших». Что вы на это скажете?

Ребята переглянулись и расцвели радостными улыбками.

— Возражений нет? Принято единогласно, — шутливо сказал Николай Степаныч.

— Куда? Когда? — засыпали его нетерпеливыми вопросами Сергей и Дмитрий.

— Сейчас все выложу по порядку, — спустился с торжественного тона Николай Степаныч.

— Куда? Вот смотрите. Вы идете отсюда вверх по Шудье — до ее истоков. Оттуда по водоразделу переходите до реки Вадьи и направляетесь по ней до впадения в Угру и по Угре возвращаетесь в лагерь. В общем сделаете круг около ста километров. Не слишком много? Как по-вашему?

Нет, это расстояние не пугало их. Не страшны были и трудности и возможные опасности. Ведь их трое молодых, сильных и уже привыкших ко всевозможным лесным неожиданностям. Вот если бы еще и Серко с ними! Как на это посмотрит Ермилыч?

— Ну, друг мой, Григорий Ермилыч? — обратился к охотнику Николай Степаныч. — Слово за тобой. Что скажешь?

Ермилыч подумал, пожевал губами и ответил:

— Надо быть. Серко пойдет с ними. Ведь на этакую путину, что Николай Степаныч загадал, — деньков пяток надо. Как же без собаки-то!

— Прекрасно сказано, благородный следопыт, — похлопал Ермилыча по плечу Николай Степаныч. — А теперь продолжаем. Вы спрашиваете — когда? По моему — завтра. Зачем далеко откладывать? Погода стоит хорошая. Согласны?

— Согласны, согласны! — ответил дружный хор молодых голосов.

— Теперь последний вопрос — зачем. Это будет уже посложнее. Прежде всего — не нужно ставить больших и сложных задач. Помните — «лучше меньше, да лучше». Я уже немножко подумал об этом. Нужно будет, мне кажется, проверить карту, по простой глазомерной съемке нанести на нее все ручьи и речки, каких не обозначено, и вычеркнуть все лишнее.

Это первая и серьезная задача.

Вторая — заснять и местами зарисовать наиболее интересные и характерные ландшафты. Не нужно брать широких видов и так называемых красивых картин, лучше брать небольшие, но выразительные кусочки — изгиб речки, группу деревьев, заросль папоротников, береговые обнажения горных пород и, если удастся, то какое-нибудь животное — зверька, птицу — в естественной обстановке. Но это