стоял у обзорного экрана мостика «Афины», наблюдая за приближением вражеской эскадры. Четыре крейсера эскадры кавторанга Невского приближались, точно зная, где мы находимся.

— Они на расстоянии десяти тысяч километров и продолжают сближение, — доложил офицер систем наблюдения.

Я кивнул, не отрывая взгляда от экрана.

— Передайте Бобу: пусть снизит мощность главных реакторов до минимума. Нам нужно выглядеть беспомощнее.

— Есть, господин контр-адмирал.

Таисия Константиновна подошла ко мне, встав плечом к плечу.

— Ты уверен в этом плане? — спросила она тихо, чтобы слышал только я.

— Нет, — честно ответил я. — Но это лучшее, что у нас есть. Невский слишком тщеславен, чтобы просто уничтожить нас. Он хочет триумфа — привести нас в цепях, а похищенный не без его помощи линкор на магнитных тросах в «Новую Москву», тем самым искупить вину, а может и получить повышение от Птолемея Грауса. И эта его желание — наш единственный шанс.

Она кивнула, принимая мою логику.

— А если он всё-таки решит не рисковать и просто расстреляет нас из главных калибров?

— Тогда мы попытаемся прорваться. Шансы минимальны, но всё же есть. В любом случае, лучше погибнуть в бою, чем сдаться.

Таисия положила руку на мое плечо — жест, одновременно профессиональный и интимный. В её глазах читалось понимание и готовность идти до конца.

— Говоря об Иване, — сказала она, — он сейчас на «2525» под охраной Пападакиса и десяти лучших штурмовиков. Если ситуация станет критической, у них приказ немедленно уходить, не дожидаясь нас.

— Хорошо, — я почувствовал облегчение. Безопасность императора была нашим главным приоритетом. — А как обстоят дела с подготовкой к обороне?

— Дорохов распределил штурмовиков по ключевым точкам. Каждая палуба, каждый стратегически важный отсек под контролем. Три линии обороны, заминированные коридоры на случай прорыва.

— А андроиды?

Таисия слегка нахмурилась.

— Профессор Гинце завершает последние приготовления. Они будут готовы к моменту абордажа.

— Господин контр-адмирал, — раздался голос связиста, — входящее сообщение с «Ариадны». Кавторанг Невский требует ответа.

Я глубоко вдохнул, настраиваясь на предстоящий разговор. Это будет непростая психологическая дуэль, где каждое слово, каждый оттенок интонации имеет значение.

— Соедините, — распорядился я и повернулся к главному экрану.

Лицо Невского появилось во весь экран — холёное, уверенное, с неприятной улыбкой превосходства.

— Ну что, господин Васильков, — произнёс он без приветствия, — время вышло. Каков ваш ответ?

Я намеренно не выпрямился, позволил плечам слегка поникнуть, словно человек, принявший тяжёлое, но неизбежное решение.

— Кавторанг, — начал я, стараясь, чтобы голос звучал устало, но с достоинством, — прежде чем дать ответ, я хотел бы уточнить условия. Что именно вы предлагаете?

Невский не смог скрыть удивления — он явно ожидал либо яростного отказа, либо немедленной капитуляции. Моя тактика выбила его из колеи, заставила задуматься.

— Условия просты, — ответил он, быстро восстановив самообладание. — Вы и ваши сообщники сдаётесь без сопротивления. Все суда переходят под мой контроль. Романовы передаются под стражу для доставки в «Новую Москву». Остальным членам экипажа гарантирую справедливый суд.

— Справедливый суд, — медленно повторил я, словно взвешивая эти слова. — И что это значит в вашем понимании?

— Это значит, что те, кто действовал по приказу, получат смягчение наказания. Рядовым космоматросам и техникам будет сохранена жизнь. — Он сделал паузу. — А вот зачинщикам мятежа, боюсь, рассчитывать не на что. Первый министр, знаете ли, весьма раздосадован вашими действиями.

Я позволил себе горькую усмешку.

— И вы считаете это справедливым? Казнить тех, кто остался верен присяге законному императору?

— Не начинайте, Васильков, — в голосе Невского появилось раздражение. — Этот спор бесполезен. Законный правитель сейчас — первый министр Граус, и вы это прекрасно знаете.

— Знаю, — я покорно кивнул, к его явному удивлению. — И именно поэтому хочу предложить альтернативу. Вариант, при котором вы получите то, чего хотите, но без ненужного кровопролития.

Невский прищурился, его лицо выражало смесь подозрения и заинтересованности.

— Говорите.

— Мне нужны гарантии безопасности для экипажа, — твёрдо сказал я. — Всего экипажа, включая офицеров. И особенно для капитана-командора Романовой.

— Вы не в том положении, чтобы выдвигать условия, — отрезал Невский, но я заметил, что он не оборвал разговор. Он всё ещё слушал.

— Я понимаю своё положение, кавторанг, — ответил я с деланной покорностью. — Но я также понимаю вашу заинтересованность в благополучном разрешении ситуации. Подумайте сами: если вы вернётесь в столицу с Таисией Константиновной и её братом, сохранив при этом линкор «Афина» в целости и сохранности, это будет триумф. Ваше имя войдёт в историю.

Я увидел, как в глазах Невского зажёгся огонёк тщеславия. Он попался на крючок.

— Продолжайте, — сказал он, пытаясь скрыть заинтересованность.

— Я предлагаю вам взять нас на абордаж, — произнёс я, словно делая огромную уступку. — Никаких обманов, никаких ловушек. Мы не хотим бессмысленных жертв с обеих сторон. «Афина» — слишком ценный корабль, чтобы допустить его повреждение в бою.

Невский медленно кивнул, его подозрительность явно боролась с соблазном лёгкой победы.

— Вы сдадитесь без сопротивления?

— Я не сказал этого, — поправил я. — Абордаж — это абордаж. Мои люди будут защищаться, как положено воинам. Но я не буду использовать тяжёлое вооружение «Афины». И гарантирую, что структура корабля не пострадает.

Он задумался, анализируя моё предложение. Я почти видел, как в его голове вращаются шестерёнки. С одной стороны, предложение казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. С другой — перспектива захватить «Афину» без серьёзного боя, сохранив этот величественный корабль для Империи, была невероятно заманчивой.

— Почему вы вдруг стали таким сговорчивым, Васильков? — спросил он наконец. — Это не похоже на вас.

Я глубоко вздохнул, придавая своему лицу выражение усталой обречённости.

— Потому что я реалист, кавторанг. У нас нет шансов против ваших четырёх кораблей. «Афина» повреждена, её орудийные системы функционируют лишь частично. Мы могли бы принять бой, но какой смысл в бессмысленной гибели? — Я сделал паузу. — К тому же, я отвечаю за жизни своего экипажа. И за жизнь Таисии Константиновны. Я не хочу, чтобы они погибли из-за моего упрямства.

Невский смотрел на меня долгим, изучающим взглядом. Я знал, что он ищет признаки обмана, пытается понять, не скрывается ли за моими словами какая-нибудь ловушка. Но я был готов к этому, тщательно контролируя каждый мускул своего лица.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я принимаю ваше предложение. Абордаж, а не уничтожение. Но учтите, Васильков: при малейшем признаке предательства я отдам приказ открыть огонь из всех орудий. От вашей «Афины» останется лишь облако космической пыли.

— Понимаю, — кивнул я. — Когда вы планируете начать?

— Через полчаса, — ответил Невский. — Мои люди уже готовятся. Абордажные команды будут высажены одновременно через три стыковочных шлюза — носовой, кормовой и центральный. Сопротивляйтесь сколько хотите, но исход предрешён у