Ты пользуешься бешеным успехом у тринадцатилетних девочек,поздравляю, Ева! Такого в твоей бурной жизни еще не было.

– Конечно, девочка, – вылезать из-под верблюжьих одеялне хотелось, но я помнила о нашем разговоре с отцом Карпика: нужно проявлятьдружелюбное ненавязчивое внимание к его дочери. – Сейчас я принесу тебешезлонг…

– Нет, не нужно. Я хочу с тобой.

– Со мной? – Я сморщила нос.

– Ну да. Ты не волнуйся, я очень легкая. Тебе не будеттяжело.

– Тогда залезай!

Я распахнула одеяла, Карпик юркнула туда и крепко прижаласько мне. Несколько минут мы просидели молча. Карпик была совсем близко от меня,и мой взгляд лениво блуждал по непритязательному ландшафту ее лица. От тонкихтускловатых волос девочки исходил запах хорошо воспитанного шампуня, но к немупримешивалось и что-то еще: запах перегретого металла, запах машинного масла, –это был запах самого корабля.

Странно.

Неожиданно для себя я поцеловала Карпика в макушку. И онатотчас же двинула меня в бок острым кулачком:

– Не смей!

– Что ты, Карпик!

– Не смей меня жалеть!

– С чего ты взяла, что я тебя жалею?

– А разве нет?

– Нет, конечно.

– Папа ведь говорил с тобой, правда? Сказал, что яранимая и что мне нужна старшая подруга… Ведь так? Я молчала.

– Еще и деньги, наверное, предлагал. Чтобы ты со мнойвозилась, потому что сам он не знает, с какого конца ко мне подойти… Ведь так?

– Не так! – Я сочла за лучшее солгать. – С чего тывообще взяла?

– Я его хорошо знаю.

– Нет, девочка. Ты просто мне очень нравишься. Мне стобой интересно.

Карпик еще крепче прижалась ко мне и примирительно протянуларуку к моему лицу:

– Извини меня, Ева. Можно спросить?

– Конечно.

– Почему у тебя седые волосы? Ты ведь еще не старая,правда?

– Старая. Очень старая.

– Не правда. Ты красивая.

Я закрыла глаза и уткнулась лицом в волосы Карпика. Ну вот,первый комплимент за очень долгое время, и еще никогда комплимент не был такбезапелляционен и убедителен. Милая Карпик, обворожительная дурнушка с массойвзрослых мыслей в детской головке, прихрамывающая любительница Шопена…

– Спасибо, Карпик.

– Тебе нравится папа?

– Да.

– Ты тоже ему нравишься. Скажи ему… Попроси его, чтобымы не улетали этим дурацким вертолетом.

Я хочу остаться и увидеть настоящую охоту… Попроси его…

– Он хочет улететь? – Я насторожилась.

Все предыдущие события выстраивались в занятную логическуюцепочку: появление Сокольникова на палубе – тогда он показался мнематериализовавшимся из воздуха – сразу же после разговора старпома снеизвестным – и теперешнее его решение улететь вертолетом. Самый элегантныйвыход из создавшегося положения. Преступник бежит с места преступления. Если,конечно, он действительно преступник. Нейрохирург Антон, первым предложившийвсем желающим покинуть корабль, сыграл на руку убийце. Кстати, почему он этопредложил?.. Нет-нет, мысленно одернула я себя, так ты будешь подозревать всехи в самом скором времени свихнешься. Хотя тот, кто сегодня решится улететь,подставит себя под удар…

– В общем, хочет… Ты не слушаешь меня, Ева.

– Совсем напротив, Карпик.

– Он говорит, что не нравится ему эта смерть.

– Хотела бы я посмотреть на того человека, которому онанравится… Должно быть, твой отец суеверный человек.

– Совсем не суеверный. Мы живем в тринадцатой квартире.Все свои самые крупные сделки он всегда заключает в понедельник. А номер егомашины – никогда не догадаешься…

– Почему же? – Я невольно улыбнулась, коснулась пальцемкончика носа девочки и сказала:

– Шестьсот шестьдесят шесть.

Карпик даже округлила рот от удивления.

– Точно! Откуда ты знаешь?

– Просто так сказала.

– Ты умная…

– Красивая, умная, – по-моему, ты начинаешь мне мелкольстить.

– Ты мне очень нравишься…

– Вот мы и обменялись комплиментами, Карпик.

– Тебе не тяжело меня держать?

– Нет, – девочка действительно была очень легкой.Слишком легкой даже для тринадцати лет.

– Уговори его остаться. Я хочу остаться.

– Как же я могу его уговорить?

– Ну, не знаю… Пообещай ему что-нибудь. Кажется, ты вего вкусе. – Карпик заговорщицки мне подмигнула.

– Разве тринадцатилетние девочки в этом разбираются?

– Еще как разбираются! Я его хорошо знаю. Ему нравятсятакие спокойные женщины, которые не выпендриваются, как эта сука!

– О ком это ты, Карпик? – Я прекрасно понимала, на когонамекает девочка, но мне лишний раз хотелось услышать это: мелкая женскаяненависть, низменная зависть, – впрочем, весьма извинительная.

– Об этой дуре Клио. Корчит из себя роковую женщину, асама… Вовсе она никакая не вамп.

– Ого, ты даже такие слова знаешь?

– Я знаю все слова, все. Даже слово “корнемюз”. Вот ты,например, знаешь, что такое “корнемюз”?

– Понятия не имею.

– А это, между прочим, такая волынка, очень былараспространена в шестнадцатом веке. Духовой музыкальный инструмент.

– Надо же! – поразилась я. – Век живи – век учись!

– И дураком помрешь, как говорила одна из моих…бебиситтер. Гувернанток…

– Которая была с высшим психологическим образованием? –не удержавшись, поддела я.

– Ну вот, а говоришь, что не разговаривала с папой… Онвсе тебе выложил!

– Не все, но кое-что.

– Все равно эта Клио – полная дура. Я ее ненавижу.

Я крепко прижала Карлика к себе. Только сейчас я поняла, какона страдает от своей некрасивости, от своей хромоты Клио была красивой самкой,слишком красивой, чтобы Карпик была к ней лояльна. Я поразилась мощномуженскому началу в этой девочке и – еще больше – испугалась его. Неизвестно,куда со временем приведет Карпика это начало, оскорбленное полным отсутствиемшанса быть по-настоящему любимой. Конечно, с возрастом она только отточит свойязвительный, удивительно острый ум, она доведет его до совершенства. Оназаставит мужчин считаться с собой, уважать себя, ненавидеть себя, – но никак нелюбить. Она будет яростно бороться с этим тупым свойством мужской природы:по-настоящему желать только глупых блондинок и роковых брюнеток. Бороться,зная, что никогда не победит. А потом, так ничего никому и не доказав, сложивдоспехи и оружие, где-то после тридцати, когда начнет увядать и без того неочень хорошая кожа, купит себе мужа. Я даже видела этого будущего мужамаленькой Ларисы Сокольниковой – хорошо развитая мускулатура, в меру выпирающийкадык, аккуратная задница без прыщей и лишних волос, пальцы красивой формы,тяжелая нижняя челюсть и подбородок, раздвоенный, как жало змеи. Классическийвариант манекенщика модельного дома Дольче и Габбаны, именно тот тип мужчин,который Карпик со временем возненавидит больше всего. Она будет таскать его пораутам и пати, на семейные обеды совета директоров ее фирмы, а он будеттихонько изменять со своими любовницами, любовниками и эротическими снами…Господи, Ева, куда же тебя занесло?..