Никто.

Впору стать мужененавистницей. Последовательнойсуфражисткой. И заводить только котов, чтобы потом с удовольствием ихкастрировать в ближайшей ветеринарной клинике…

– Это не очень хорошая шутка, Антон Вячеславович,согласитесь. – Губернатор даже поморщился. – Мне неприятен подобный черныйюмор. В конце концов, на борту покойник, а к смерти нужно относиться суважением.

– Согласен! – Нейрохирург примирительно поднял руки. –Но тем не менее предложение остается в силе. После завтрака все объяснимнепосвященным пассажирам, а потом вызовем вертолет… Кто возьмет на себя миссиюразъяснения происходящего?

– Вы и берите, Антон Вячеславович. – Губернатор легкосправлялся с ролью рупора общественного мнения. – Раз уж такую стройную схемувыстроили. И вполне щадящую.

– Именно. – Адвокат нервно накручивал на палец кончикбороды – он вообще выглядел уязвленным, ведь стать мозговым центром в сложившейсяситуации ему не удалось, здоровяк-нейрохирург перехватил инициативу. – Удражайшего Антона Вячеславовича это должно получиться превосходно. Он навернякаподнаторел в этом, сообщая безутешным родным о кончине пациентов, умерших унего под ножом.

– Витиевато выражаетесь, дражайший АльбертБенедиктович. – Нейрохирург даже подмигнул своему неожиданному ненавистнику. –На этом и сделали карьеру в коллегии адвокатов, признавайтесь?

– Не ваше дело!

– Еще коньяку, господин адвокат? – Антон все-таки былприрожденным дипломатом.

– Черт с вами, плесните. – Альберт Бенедиктович далзадний ход: ссориться, имея труп на борту и гору оружия в опечатанном арсенале,он, видимо, не хотел.

– Послушайте, Антон, – губернатор, все это времястоявший у глобуса, с силой закрутил его, – бросайте вы свою клинику ипереезжайте ко мне в губернию. Могу предложить отличную должность вадминистрации. Пресс-секретарь вас устроит? С солидным окладом. Очень солидным.

– В долларовом эквиваленте?

– Зачем же в эквиваленте. В долларах, голубчик, вдолларах.

– Пока воздержусь, Николай Иванович. Мне нравится мояработа.

– Ну, как знаете. А губерния у меня замечательная.Леса, озера, монастыри… Вечный покой.

– Вот именно. Вечный покой, – ревниво вклинилсяадвокат. – Не стоит забывать о том, что произошло на борту.

– Никто не забывает, – все последнее время Антонактивно налегал на коньяк, но это никак не отразилось на его способностисоображать. – Вот что, капитан. Вызывайте вертолет, а все остальное решим послезавтрака.

– Я уже вызвал вертолет, – спокойно сказал капитан. –Они подтвердили получение сообщения и будут на борту к вечеру. Или ночью.

В бильярдной повисла тишина. Вот оно что! Пока все ленивопрепирались, простраивали возможные варианты поведения пассажиров и экипажа,капитан наглядно доказал, что он сам вполне способен контролировать ситуацию,иначе и быть не должно. Кто бы ни были пассажиры, какой бы реальной властью иреальными деньгами они ни обладали, – главным на судне все равно остается капитан.

– Послушайте, а почему только к вечеру? – АльбертБенедиктович протер лысину платком и досадливо поморщился.

– Горючка. Все дело в топливе, сами понимаете.

– А если они не достанут это топливо?! Придется нам спокойничком все две недели куковать?

– Вертолет будет сегодня вечером. Извините, товарищи,позвольте вас покинуть. Служба.

Ни на кого не глядя, капитан вышел из бильярдной. Следом заним отправился второй механик Суздалев. Через полчаса ему нужно было заступатьна вахту.

А спустя некоторое время разошлись и все остальные. Каждыйиз мужчин посчитал своим долгом приложиться к моей руке сейчас я былаединственной женщиной в зоне их видимости, – тон и здесь задалдушка-нейрохирург Антон Вячеславович.

Его губы были мягкими и прохладными.

Губы адвоката – чересчур мокрыми.

Вадик ритуальный поцелуй проигнорировал. Много чести будет,дамочка. И так с вечера до утра толкаемая на одном, довольно ограниченном,пространстве.

Последним к моей руке приложился губернатор Николай ИвановичРаспопов. Он сделал это с истинным блеском светского льва, поднаторевшего наприемах иностранных делегаций в здании областного краеведческого музея. НиколайИванович осторожно взял мои пальцы в свои и нагнул голову Что-то в этомприкосновении удивило меня. И только спустя минуту я поняла – что именно. Иудивилась, почему я не заметила этого раньше.

У губернатора не было двух пальцев на правой руке: большогои указательного.

…У субтильного на вид Вадика оказались железные нервы: онсладко похрапывал в своей койке. Я же ворочалась без сна, тоскливо ожидаяприглашения на завтрак. Если верить будильнику, который Вадик привез из Москвыи торжественно водрузил на столик рядом с неувядающими орхидеями, оно поступиттолько через час. И этот час я проведу в тревожных мыслях, предоставленная самасебе. Страх, ненадолго оставивший меня в бильярдной, снова дал о себе знать: онустроился на груди и теперь сжимал ее мягкими и совсем неагрессивными лапами.Его не отгонял даже дым обожаемого мной “Житана Блондз” – за последний час явыкурила целую пачку, хотя перед самым круизом, стоя у зеркала, дала себеклятву ограничиться в курении…

Доводы, приведенные импровизированной, наскоро сколоченнойследственной комиссией, теперь казались мне смешными. Несчастный случай, – надоже быть такими слепыми, надо же так не хотеть видеть дальше своего носа!Опытный моряк свалился в шахту машинного отделения только потому, что вусмертьнапился и спутал двери. Как вообще можно было спутать двери – ведь дверь каютыи дверь, ведущая в шахту, – это две большие разницы!

От этой простой мысли я даже села. И принялась теретькончиками пальцев похолодевшие виски.

Все пассажирские каюты на корабле закрываются. Да и каютыэкипажа тоже. Это общепринятая практика. Я сама видела, как из кармана мертвогостарпома извлекли ключи. Странно, что даже искушенный в юриспруденции АльбертБенедиктович не заикнулся о том, чтобы провести хотя бы один, предварительный,допрос возможных свидетелей. Потенциальных свидетелей, которые могли пролитьсвет на последние часы жизни старпома.

Кто и когда последним видел Митько? Старпом был пьян, а ведьэто не приветствуется в экипаже. Иногда во время рейса даже устанавливаетсясухой закон. Конечно, на вполне пассажирском “Эскалибуре” к таким драконовскиммерам не прибегали, но все-таки…

И что значит – старпом был пьян в стельку. Насколько он былпьян? Что, кроме специальных приборов, может определить наличие алкоголя вкрови? И не просто алкоголя, а большого количества алкоголя. Услужливая памятьмгновенно подсказала мне, что экипаж “Эскалибура” сокращен больше чем на дветрети, следовательно, график корабельных вахт максимально уплотнен. Вместообычных четырех люди сменяют друг друга через каждые шесть, а то и восемьчасов. Обычно старший помощник принимает вахту в восемь утра, а заканчивает вдвенадцать. Страшно напиться, зная, что в скором времени тебе заступать навахту в рубке, на капитанском мостике, – верх безответственности. И почтидолжностное преступление.