Но завтра навалились срочные дела, и к бумагам Тимофей Ильичтак и не вернулся.

* * *

Бумаги, в полном соответствии с правдой жизни, показанной вкино “ТАСС уполномочен заявить”, оказались в полой металлической трубке,засунутой между водосточной трубой и углом соседнего с редакцией газеты “Время,вперед!” дома.

Лидия накинулась на них с жадностью и азартом, быстропросмотрела все до одной — их было совсем немного, — потом просмотрела еще раз,медленно и внимательно. А потом еще раз.

В них не было ни слова ни про Тимофея Ильича Кольцова, нипро правдоискателя Долголенко, судьба которого так волновала “свободнуюпрессу”. Они были целиком и полностью посвящены Егору Степановичу Шубину —главе юридической службы холдинга “Судостроительные заводы Тимофея Кольцова”.

Из документов следовало, что Егор Шубин давно и успешнопроворачивает грандиозные махинации, пользуясь близостью “к телу” и собственнымвиртуозным умением обходить подводные камни.

Через небольшую, принадлежащую Шубину фирму от ТимофеяИльича утекали не только и не столько денежки, сколько цветные металлы и разноепрочее сырье, имевшееся у Кольцова в изобилии. Договоры, подписанные Шубиным,были составлены таким образом — даже малограмотная в подобного рода делах Лидиямоментально поняла это, — что с продажи меди и никеля не было заплачено нирубля налогов. От своих западных покупателей Егор Шубин получал гигантские“отстеги” — сделки были не просто выгодные, сделки приносили прямо-такикосмические прибыли.

И все это под носом у Великого и Ужасного Тимофея Кольцова.

Лидия внезапно почувствовала тошноту. Конечно, она, умная,образованная, много пишущая столичная журналистка, знала, какие деньги делаютте, кто так или иначе допущен к святая святых — к корыту. Не слишком углубляясьв вопрос, она все же понимала, что огромная держава, лежащая от “Балтийского доОхотского моря”, в едином порыве трудится на два десятка человек и ихприближенных. Тимофей Ильич Кольцов из этих двух десятков был, пожалуй, самымлучшим. По крайней мере, он не сидел верхом на нефтяной трубе и не занималсяоткрыванием-закрыванием вожделенного крана. Однако, как выяснилось только что,и в его команде ребята не дремали. Если шеф не хочет гнать за границу медь иникель, мы вполне можем это сделать и в обход его. Даже удобнее — не нужноприбылью делиться. Когда все выплывет — если выплывет! — денег уже будет столько,что оставшуюся жизнь вполне можно посвятить выращиванию маргариток и фиалок всвоем высокогорном альпийском поместье.

“Егор Шубин, который два месяца и близко не подпускал меня кшефу, этот человек с внешностью киношного английского аристократа, в стильныхочках и кашемировом пальто, человек, от мыслей о котором я не могла потомотделаться несколько дней, — оказывается, просто очень талантливый и ловкийжулик?!” Впрочем, не слишком и ловкий — ведь выплыли откуда-то эти бумаги, чтолежат сейчас у Лидии на столе!

— Шубин — это еще ничего, — мрачно заключил Леонтьев, с ходузаглотив всю информацию и собираясь прочитать бумаги еще раз более внимательно.— Было бы хуже, если бы жуликом оказался сам Кольцов.

— Ну что? — спросила Лидия, помолчав. — Мы будем этопечатать или мы не будем это печатать?

— Не торопись! — рявкнул Леонтьев с досадой. — Я понимаю,конечно, что тебе до смерти охота кого-нибудь разоблачить, но я вначале долженподумать. Подумать, подумать…

— Ты думай, конечно, — согласилась Лидия безразличным тоном,— но все же не забудь, что это моя статья.

Леонтьев поднял голову и посмотрел на нее с веселыминтересом.

— Да-да, — подтвердила она, стараясь сохранять хладнокровныйи независимый вид, — попробуй только отдай ее своему любимому Грише Распутину…

— Жажда славы тебя погубит, Шевелева, — пробурчал Леонтьев.— Слышишь?

— Нет, — сказала Лидия. — Не слышу.

— А ты написать-то сумеешь? Это ведь целое искусство —разоблачительные статьи писать…

— В случае чего ты меня поправишь. Согласуем, перепишем,ничего не упустим…

— Я еще не решил, — Леонтьев раздраженно прикурил открохотного язычка пламени, который выскочил из зажигалки только с третьегораза, — будет ли это вообще печататься. Мне посоветоваться нужно как следует… —Он прицелился и ловко попал зажигалкой прямо в пустую корзину для мусора.Корзина медленно, как бы нехотя наклонилась и беззвучно опрокинулась набок. Изнее выкатился одинокий бумажный шарик.

Лидия и Леонтьев смотрели на него, не отрываясь.

— А когда ты посоветуешься? — оторвавшись от шарика,спросила Лидия.

— В бой не терпится? Ничего, потерпишь…

— А новости не протухнут?

— Такие новости, любимая, — сказал Леонтьев язвительно, — непротухают никогда. Они станут никому не нужны, только если этот Шубин завтрапокончит с собой от стыда и отчаяния, но будем надеяться, что он ничегоподобного не сделает…

— Но советоваться ты сегодня будешь или… когда?

— Сегодня, — подтвердил Леонтьев раздраженно. — Сегодня,конечно. Или ты думаешь, что я две штуки американских денег просто такзаплатил? Чтобы мы с тобой прочитали и удовольствие получили?

— Я, например, никакого удовольствия не получила, — призналасьЛидия. — Так, мерзость какая-то.

— Нежная ты наша, — пробормотал Леонтьев, — нежная и тонкаянатура. От чужих мерзостей падает в обморок…

— Игорь, ты потом дашь мне две недели отпуска? — Лидиярешила, что спросить об отпуске нужно именно сейчас, до публикации. Послепубликации он точно никакого отпуска ей не даст, зато, если сейчас пообещает,на него удобнее будет давить.

Все-таки придется ехать. Форум приверженцев неформальногоискусства не за горами, как же можно пропустить!..

— Дам, — пообещал Леонтьев рассеянно, снова принимаясь забумаги. — Если все будет нормально — дам. Ты вечером дома будешь?

— Где же мне еще быть? — удивилась Лидия и покраснела.

Он поднял глаза, несколько секунд смотрел на нее изучающимвзглядом, потом усмехнулся и протянул:

— Ну-у, я не знаю, где ты бываешь… В общем, если ты дома, ятебе позвоню вечерком, когда уже… посоветуюсь. А ты точно хочешь эту статьюсама писать?

— Точно! — почти выкрикнула Лидия. — Точно, Игорь!

Он махнул рукой, как бы выражая одновременно инеудовольствие, и покорность судьбе, и Лидия выскочила за дверь.

Вот дела!

Она предпочла бы, чтобы главным злодеем в этой сказкеоказался… другой человек. Не Егор Шубин.

“Хотя что мне за дело до этого?