Зато уж шарики в его голове крутились за десятерых, даромчто дым из ушей не валил. Нет, хоть режьте, но не было, ну вот ни на столько небыло искренности в словах Топтунова. И, похоже, сам Топтунов это прекраснопонимал, потому что неожиданно опустил глаза, сграбастал бутылку и вновь налилпо стопкам. Буркнул:

– Давай-ка.

Выпили. Водка встала поперёк горла, и Карташ могучим усилиемпротолкнул её в горло.

Сказать, что чувствовал он себя, как пойманный за задницуразведчик на допросе в гестапо, значит не сказать ничего. Чего ж емунадо-то? – белкой вертелось в мозгу. – Что удумал? Явно ведьпровоцирует. Тачка, природа, красота, трата-та, – а будто сам не понимает,что старлею, изголодавшемуся по женской компании – имеется в виду, разумеется,настоящей женской компании, а не по посиделкам с местными бабами, – таквот этому старлею в какой-то момент совершенно станет начхать и на угрозы, и нато, что это дочка не кого-нибудь, а самого «хозяина»… Тем более что омосковских похождениях Карташа Топтунову наверняка известно распрекрасно…Специально, значит, дочку под меня подкладывает?! А зачем, спрашивается? Чтоббыл повод на куски порвать? Так ведь повод можно найти и попроще, без этого…как бы это поприличнее-то… сводничества, во как. Приказать, к примеру,какому-нибудь урке посадить на пику в тёмном закутке, в карман трупу «травки»чуток насыпать – и кранты, никто ж и докапываться особо не станет, кто, за чтои на хрена. Ясно как день: цирик приторговывал дурью, в цене с покупателем несошёлся, вот и двинул коней…

«Всё страньше и страньше», – как говорила однамаленькая девочка…

Вдруг обожгло: Топнунов знает об объекте. Знает, что Карташс похвальным для столичного жителя усердием ищет к нему подходы. И поэтому…

И что, собственно, поэтому? Машка-то здесь причём?!

«Хозяин» тем временем выудил из кармана «Приму», щёлкнул поднищу, протянул пачку Алексею. Тот охотно взял: на, так сказать, гражданкекурил он исключительно «Мальборо», но здесь ведь, товарищи офицеры, вам негражданка. И даже не гражданин прокурор. И то, и другое мама моя как далеко…

Закурили.

– В отпуск пойдёшь с послезавтра, я подпишу, –продолжал начальник, глядя в угол. – Днём Машку будешь развлекать, авечером отмечаться ко мне. И так каждый день, усёк? Все две недели, пока она напрактику не укатит. Отдохнёшь, короче; А вот завтрашнюю ночь придётсяпотрудиться…

Топтунов резко встал, отвернулся к окну.

Видок за окном открывался, надо сказать, пасторальнейший.Колония стояла на вершине холма, и видно было на сто вёрст окрест. Тайгаподступала совсем близко к корпусам лесопилки – периметр вокруг колониивырубали два раза в год, во избежание, но лес сдаваться не собирался ипостоянно пытался сузить кольцо, деревья плотной стеной синели в жарком мареве,скрывая под своей сенью прохладу, дальше к горизонту тайга делалась серой,словно размытой, акварельной, окутывалась загадочной дымкой, из которой смутновырастали бугры сопок…

Зато на переднем плане отлично, прямо-таки великолепно, вовсех деталях, как на полотнах гиперреалистов, были видны два ряда колючейпроволоки вдоль поросших мхом столбов – так называемая «простреливаемаяполоса», она же «тропа наряда», и вышка с вышкарем, и отряд зэчар голов вдвадцать, нестройно шагающих куда-то под конвоем, и прапоры, досматривающиеготовящийся к въезду на территорию колонии зилок… Лепота.

– Что в народе говорят? – негромко спросилТоптунов.

Только сейчас Карташ понял, что чуточку захмелел. И упустилнить крайне невесёлых рассуждений относительно намерений «хозяина».

– Простите, товарищ полковник? – пожалуй, малостьглуповато спросил он.

– Об этом, о Пугаче, – сказал «хозяин», неповорачиваясь. – Доходят, видишь ли, до меня некие слухи, что будто бы насмену Баркасу его прислали, а Баркас власть на зоне отдавать не намерен.Баркас-то ведь из деловых, сам себя, говорят, «короновал» где-то под Воркутой,на всех положив с прибором… И плевал он на решение сходняка. Говорят, что егобанду Пугач к ногтю прижать намерен, прежние воровские законы вернуть, аБаркасу с его шестёрками это, сам понимаешь, не надо…

«Стукачка из меня сделать хочет?» – подумалось Карташу.

– Не будет никакого кипежа! – Топтунов резкоразвернулся и треснул кулаком по столу, а у Алексея появилось стойкое ощущение,что «хозяин» аккурат до прихода старлея «Огней Шантарска» – то и ополовинил итеперь обращается не столько к гостю, сколько пытается убедить самогосебя. – Пока я здесь – не будет. Ничего. С завтрашнего дня усиленныедежурства. Из Шантарска подкрепление вызову. Нынче же ночью шмон по всембаракам, так что чтоб не пил – ни сегодня, ни вообще две недели, пока Машка впосёлке. Уяснил? Я спрашиваю, уяснил, старлей?!

Карташ браво вскочил, вытянулся во фрунт:

– Так точно, товарищ полковник… Разрешите идти?

– Вали.

Очень хотелось Алексею спросить, прям до щекотки под языком:так какого рожна ты сюда дочку приволок, если заварушки на зоне боишься?..

* * *

Возле офицерской столовой его окликнули – весело,беззаботно. Он обернулся.

Нина подошла, неспешно и томно покачивая круглыми бёдрами,отвела за спину толстенную, горящую платиной на солнце косу, не уместившуюсяпод белой шапочкой, на глазах у всех охранничков закинула ему руки на шею и безлишних разговоров поцеловала – да так, что у Алексея из головы выскочили все прочиемысли… Ну, если откровенно, то кроме одной – о которой говорить излишне. Нинке,заразе, даже на цыпочки вставать не пришлось, они были примерно одного роста.Руки Карташа автоматически обхватили её за талию, и, чувствуя, как ему в грудьупёрлись два упругих, скрытых белым накрахмаленным халатом два самыхвосхитительных предмета, какие только могла создать матушка-Природа, онневольно ответил на поцелуй.

Со стороны столовой послышались аплодисменты иподбадривающие крики – коллеги-офицеры не могли пропустить бесплатноепредставление и всем скопом высыпали на крыльцо.

– Нинка, ёлки-палки, люди ж кругом… – сумелвыдохнуть он, наконец возвращаясь на грешную землю.

– А мне всё равно, – шепнула она. – Простомне хочется. Причём прямо сейчас…

– Что-нибудь срочное? – озабоченно нахмурилсяон. – Прямо сейчас я не могу, я на службе…

Нина легонько ударила его кулаком по груди.

– Скотина! Честная девушка сохнет от неугасимогопламени любви, а господин офицер, видите ли, не может! Тебя службаудовлетворяет, да?

– Наша служба и опасна, и трудна, – рассудительносказал он.

– И, на первый взгляд, как будто невидна? Ну так ипошли её. А вот у меня всё видно… – Тут в её глазах заблестел лукавыйогонёк:

– Да и у тебя, чувствуется, что-то такоезабрезжило… – И чертовка проворно ухватила его за место, кое в раньшиевремена скромно именовалось «гульфик». – Ого, паашел процесс!