— Именно этого я опасался, что ты это скажешь. Вспоминаешьли ты, дорогой Рейнмар, Силезию двухлетней давности? Черных всадников, орущих:«Мы здесь!» Нетопырей в Цистерском бору? Тогда наши задницы спас Гуон фонСагар. Если б тогда Гуон не подоспел вовремя, то кожа с наших задниц висела бысейчас, прекрасно высушенная, у этого Биркарта над камином. Я уж не говорю отом мелком факте, что Биркарт скорее всего служит епископу Конраду, самоймогущественной личности во всей Силезии, человеку, которому достаточно мизинцемшевельнуть, чтобы нас насадили на колья. Да и сам Грелленорт тоже некакой-нибудь обычный разбойник или колдун. Он ухитряется превращаться в птицу.Ты говоришь, хочешь до него добраться? А как, любопытно бы знать?

— Можно найти способ. Он всегда найдется, достаточноискреннего желания. И немного сметки. Я знаю, сумасшествие — возвращаться вСилезию. Но даже сумасшедшие предприятия могут осуществиться, если сумасшествоватьпо обдуманному плану. Правда?

Шарлей быстро взглянул на него.

— Замечаю, — заметил он, — явное и любопытное влияние твоихновых знакомств. Я говорю, разумеется, об известной компании из аптеки «Подархангелом». Не сомневаюсь, что у них можно многому научиться. Дело в том,чтобы уметь из множества выделить то, чему следует учиться серьезно. Как у тебяс этим?

— Стараюсь.

— Похвально. А скажи, как ты вообще стакнулся с ними? Было,наверно, нелегко?

— Верно, нелегко. — Рейневан улыбнулся своим воспоминаниям.— Правду говоря, понадобился граничащий с чудом случай, стечение обстоятельств.И представь себе, нечто такое случилось. В некий жаркий день лета Господня1426-го.

Сватоплук Фраундинст, главный врач госпиталя Крестоносцев соЗвездой у Каменного моста, был мужчиной в самом соку, статным и красивымнастолько, что мог без особых усилий соблазнять и при любой возможности трахатьработающих в госпитале дореволюционных бенедиктинок, изгнанных гуситами из ихсобственного монастыря. Не было практически ни одной недели, чтобы не удавалосьуслышать, как охает, стонет и призывает всех святых девушка, которую докторзатащил к себе в кабинет.

То, что Сватоплук Фраундинст был чародеем, Рейневанподозревал с самого начала, с того дня, когда начал работать у госпитальеров иассистировать хирургу при операции. Во-первых, Сватоплук Фраундинст, бывшийвышеградский каноник, doctormedicinae Карлова университета, имеющий licentiadocendi[39], близкого сотрудника знаменитого Бруно из Осенбруге. МэтрБруно из Осенбруге был в свое время ходячей легендой европейской медицины, аМатфея из Бехини сильно подозревали в тяге к алхимии и магии — как белой, так ичерной. Сам факт, что Сватоплук Фраундинст занимается хирургией, тоже говорил омногом — университетские медики рук хирургией не пачкали, предоставляя этопалачам и цирюльникам, не опускались даже до флеботомии[40],возносимой с собственных кафедр как ремедиум против всего. Лекари же, будучимагиками, хирургии не сторонились и были в ней знатоками — а Фраундинст былхирургом прямо-таки невероятно хорошим. Если к этому добавить типичныеманьеризмы в речи и жестах, если приплюсовать совершенно открыто носимыйперстень с пентаграммой, если прибавить на первый взгляд несущественные и какбы случайные намеки, то можно было быть почти уверенным в данном вопросе. Тоесть в том, что Сватоплук Фраундинст поддерживает с чернокнижниками контактболее чем мимолетный и что пытается прощупать Рейневана на подобныеобстоятельства. Естественно, Рейневан был осторожен, лавировал и обходилловушки по возможности ловко. Времена были трудные, и уверенным нельзя былобыть ни в чем и ни в ком.

Но однажды, в июле, в канун Святого Иакова Апостола[41] случилось, что в больницу принесли с близлежащей лесопилкипильщика, серьезно раненного зубом пилы. Кровь хлестала как из ведра, аФраундинст, Рейневан и дореволюционная бенедиктинка делали все, что могли,чтобы ее остановить. Дело шло неважно, возможно, из-за размеров раны, возможно,просто день был неудачный. Когда в очередной раз кровь из артерии брызнулаСватоплуку прямо в глаз, доктор так безобразно, так грязно выругался, чтобенедиктинка сначала покачнулась, а потом и вовсе убежала. А доктор применялвяжущее заклинание, именуемое также «чарой Алкмены». Он сделал это одним жестоми одним словом, Рейневан в жизни не видел столь ловко брошенного заклинания.Артерия закрылась немедленно, кровь моментально начала чернеть и сворачиваться.Фраундинст повернул к Рейневану залитое кровью лицо. Было ясно, чего он хочет.Рейневан вздохнул.

— Quareinsidiarisanimaemeae? — пробормотал он. — Зачем тебемоя жизнь, Саул?

— Я выдал себя, ты тоже должен, — ощерился колдун. — Ну,осторожная Аэндорская волшебница. Не бойся. Nonvenietquicquammali.

Они произнесли заклинание вместе, unisono, силой мощнойколлективной магии связав и приведя в порядок все сосуды.

— И этот doctormedicinae, — догадался Шарлей, — ввел тебя вконгрегацию магиков, собирающихся в аптеке «Под архангелом». Ту, к которой мысейчас приближаемся.

Шарлей правильно догадался. Они были на Суконнической,аптеку уже было видно за рядами прядильных и ткацких мастерских и мануфактурныхлавок. Над входом высоко над дверью нависал эркер с узенькими оконцами,украшенный деревянной фигурой крылатого архангела. Фигуру достаточно крепкопогрызли зубья времени, и трудно было узнать, который это из архангелов.Рейневан никогда не спрашивал. Ни в первый раз, когда Фраундинст привел егосюда в 1426 году, в четверг, пришедшийся на день казни Иоанна Крестителя[42], ни позже.

— Прежде чем мы войдем, — Рейневан снова остановил Шарлея, —еще вот что. Просьба. Очень прошу тебя сдерживаться.

Шарлей топнул, чтобы оторвать от башмака остатки кучи, напервый взгляд, вроде бы собачьей, хотя уверенности не было, кругом вертелись идети тоже.

— Мы, — проговорил с нажимом Рейневан, — кое-что должныСамсону.

— Во-первых, — Шарлей поднял голову, — ты это уже говорил.Во-вторых, это не подлежит сомнению. Он наш друг, этих слов вполне достаточно.

— Я рад, что ты так к этому подходишь. Веришь или не веришь,сомневаешься или нет, но смирись с фактом. Самсон заперт в нашем мире. Онсловно инклюз заключен в чуждую ему телесную оболочку, согласись, не самуюлучшую. Он делает все, чтобы высвободиться, ищет помощи... Быть может, наконецнайдет ее здесь, в Праге, «Под архангелом», быть может, именно сегодня...Потому что как раз...