- Спасибо, тебе, - сказала Крид, -ты убедил их.

Парень не ответил.

- Мое имя Крид Келлен Линкольн.

Он снова не ответил.

- Ты знаешь, правило дурноготона?

- Нет, - наконец заговорил он, -знаю.

- Так знаешь или нет, молодойчеловек? Если знаешь то, это не уважение к леди...

- Я знаю миледи, - отозвалсяюноша, - говорите меньше при толпе, - он снизил голос и приподнял шляпу, Кридедва не вскликнула, рядом с ней шла Кити, ее милая славная простушка Кити.

- Как? Скажи мне?

- Рим, - коротко ответила Кити и широкоулыбнулась, - и еще кое-кто....

- Кто? - не унималась Крид.

- Не скажу....

- Ки...

- Кит, позвольте представиться, -Кити приподняла шляпу.

- Хм, Рим придумал? - Линкольн недовольно надула губки, так как Кити не ответила, да и вовсе отвернулась от нее.

Почему всегда Рим на шаг впередиее? Неужели Кити после всего, что он сделал, любит его? Судя по тому, как онаулыбается то, да. Крид стала кусать губы до крови, не желая уже сама продолжатьразговор. К тому же их путешествие было не долгим, прерия сменилась саванной, асаванна густыми лесами, хотя они ехали всего пару дней.

Леса были настоящие - густые,зеленые, пахли деревом и листвой. Тут воздух и тот был другим, живым,настоящим, влажным. Здесь не давно шел дождь, и он принес за собой радугу.Радуга, не нарисованную на картинках, а настоящую - красную, зеленую, желтую,оранжевую, синюю, фиолетовую - радугу.

Крид невольно втянула в себясвежий воздух и поразилась, как же повезло варварам жить в такой красоте.

Город, если это можно былоназвать городом, уходил глубоко под землю. Его туннели растянулись лабиринтами,а на поверхности находилось что-то вроде заброшенного коллизия, но кровь наарене что не успела высохнуть, говорила, что он не был заброшен. Наоборот, нанем велись бои, которые приводили к смерти участников. Кто умирал на арене,Крид не хотела догадываться. При мысли, что она может стать участницейкровавого шоу приводила ее в ужас.

Девушку оставили в одной железнойкамере, судя по всему, местной тюрьме. Здесь пахло сыростью, крысами и былохолодно. Крыс Крид не переносила. Забравшись, как можно выше от грызунов, нато, что-то типа железного стола, она прижалась к стенке и задремала.

***

Железный город пал.

Они не оставили на нем"камень на камне", они уничтожили все, подобно саранче налетевшей назлаки. Сожрали, выгрызли, сожгли, вырвали с корнем, смешали, наконец, его сземлей. Армия сражалась до последнего на стенах железного города, нопродержалась всего два дня. Двое суток, которые превратились в вечность длялюдей. Двое суток, где земля и небо смешались в одну кучу из вони разлагающихсятел, раскаленного железа и стонов раненых. Помощи ждать было неоткуда, дажевосточный фронт, который подошел вовремя не помог. Их было слишком много, увсех у них была новая программа и еще более прочный сплав металла. Армия былаобречена. Южный фронт тоже был обречен, потому что железные драконы надвигалисьвперед, готовые снова и снова убивать, сжигать, уничтожать - мозольчеловечество на железной пятке дракона.

Тяжелые тучи уже нависли надстороной юга. Были слышны разрывающиеся снаряды, раскаты молний, падающиекорабли. Весь этот кошмар доходил до павшего железного города и раненые, и тене многие, кто выжил, поднимали головы к верху и вслушивались в жуткий шум,зная, что южный фронт вот-вот падет. Больше некому будет защищать их семьи,друзей, близких - весь вопрос будет во времени, как долго продержаться южане?Наверно, на несколько дней дольше, чем пограничный фронт.

Потом пришла тишина, еще болееужасная, чем все то, что творилось на юге. Тишина, которая порождала все большевопросов, чем ответов. Тишина, но лучше бы звуки эха боя. По крайней мере людизнали, что фронт ведет открытый бой, а тишина означало одно -человечествозавершило свой длинный век. Тишина длилась день, два, три, четыре и люди большене поднимали головы к небу. Они больше не слушали звуки тишины и не задаваливопрос, все потому что надежда умерла. Люди не хотели, не желали, боялисьоставаться на поверхности и как сточные крысы ушли в подземелья железногогорода.

На четвертый день пришел дождь,редкое явление в пустыне. Он бил по обломкам железа, превращал раздолбаный асфальтв грязь, смывал кровь и прибивал зловонный запах к земле. Небо потемнело, тучикасались земли, и было сложно разобрать, где начинается павшая земля, а гдеразгневанное небо. Небо смешало город с грязью, оно превратило в его кусокгрязной, проржавевшей жидкости и из подземелья провалившихся тротуаров нашаткую землю показалась окровавленная рука. Она пошарила по раскисшей рыжейпочве и, найдя опору, напрягла уставшие мышцы. Потом на поверхность выбраласьвторая рука, что бы помочь первой, показалась грязная голова человека,туловище, наконец, ноги. Человек с ног до головы был в грязи, собственнойкрови, но все же выбрался на свободу, но даже стоя на коленях, его пошатывало вразные стороны.

Человек выбрался на поверхность,желая жить, выживать и не сдаваться в этом аду. Он поднял к небу разбитуюголову и заорал диким не человеческим криком. Криком души - криком отчаянья, нодаже в этом отчаянье и беспомощности он хотел сражаться. Он хотел жить. Житьхотел Виктор Линкольн.

Он слишком любил жизнь, чтобывзять оружие, взвести, прижать к голове и нажать на курок. Нет, он был слишкомслаб, чтобы так свести счеты с жизнью. Он обожал жизнь, но не мог жить в этойгрязи, в страхе, что вот - вот тебя настигнет враг. Нет, он хотел барахтаться вэтой грязи пузом, но двигаться вперед на этих богом проклятых чудовищ - именнотак хотел умереть Линкольн, так и никак иначе. Он не допускал мысль уйти вподземелье и ослепнуть от темноты, пропахнуть сырой песчаной почвой и дрожатькак мышь при железном звуке на поверхности. Он хотел шагать по земле, подпалящим солнцем, с винтовкой в руке и знать, что он человек, что он все же жив,а не мертвец-крыса подземельных ходов железного города.

Мужчина поднялся в полный рост,нащупал рукой металлический предмет (нож), и сделал несколько шагов вперед, ноупал. У него был сильный дух, но тело не хотело подчиняться голове, оно устало.Оно было истерзанно этим бесконечным боем в попытке выжить.

- Куда ты? - Спросил человек, чтосо стороны наблюдал за ним. Он сидел рядом, поджав под себя ноги и судя почерной одежде да грязно белой коловратки у шеи - это был священник.

- Зачем спрашиваешь? Если этотебе не интересно, уходи в подземелья, как сделали остатки людей, - прохрипелВиктор, - я иду вперед!

- Ты хочешь идти один? Вот с этимножом в руке, против тысячной железной армии?! - Удивился падре.