– Не за что, – ухмыльнулась тетка,ловко управляя таратайкой, – не на плечах несу. Колеса везут. В Селихово?

Я кивнула.

– Докторша, что ли, новая?

– Нет, к Фединым, по делу.

– А-а, – протянула баба и потерялако мне всякий интерес.

Мы мирно тряслись по колдобистой дороге, доноса долетала вонь, очевидно, в кузове лежал навоз. Наконец тетка притормозилау пригорка и ткнула черным пальцем вбок:

– Гляди, Селихово.

– Спасибо, – вновь сказала я, одуревот тряски и запаха.

– Ступай себе, – вздохнула добраясамаритянка и добавила: – Ты там у Фединых поосторожней.

– Почему?

– Хулиганы они, – пояснила бабка изавела колымагу.

Провожаемая треском, я дошла до поворота иувидела несколько почерневших избенок с полупокосившимися заборами. «УлицаМатросова, дом 12» – было намалевано белой краской на первом домишке.Недоумевая, куда подевались одиннадцать предыдущих зданий, я толкнула калитку иоказалась в захламленном дворе. Значит, Писемский ошибался, Ксюша жила не наулице Космонавтов. Слева, у полуразбитого кресла стояла огромная ржавая ванна,справа высилась поленница. Покосившиеся ступеньки жалобно запели под моейтяжестью, дверь распахнулась, и ноги ступили внутрь невероятно грязной комнаты.Всюду, куда только хватало глаз, тянулись немытые банки, висели вонючие тряпки,ведра и сита.

– Есть кто живой? – крикнула я.

– Чего надоть? – раздался голос.

Тут же отворилась другая дверь, на меняпахнуло стойким ароматом перегара. В проеме стояло существо мужского поланеопределенного возраста. Красные опухшие глазки, всклокоченная сальнаяшевелюра, трехдневная щетина, на плечах – драный ватник, на ногах – калоши.Ален Делон, да и только. Небось, как французский актер, тоже не пьет одеколон.Правда, про бурбон, наверное, не слышал, обходится самогонкой.

– Чего надоть? – повторило небесноесоздание, яростно скребя подбородок черными ногтями. – Ты кто будешь,пенсию носишь?

Его глаза с надеждой заблестели, но я порушилаего мечты:

– Ксения Федина здесь живет?

Если бедная девочка пошла на кражу, чтобывырваться из этой обстановки, ее даже и упрекать нельзя!

– Ксения, Ксения, – забормоталхозяин, морщась, – кто ж это такая будет?

– Сестра твоя, уебище, – донеслосьиз избы.

– Ксюха! – обрадовалсябратец. – Так она померла!

– Когда? – спросила я, чувствуяужасную усталость. – Когда?

Собеседник расстегнул ватник и начал чесатьгрудь. Может, у него блохи?

Отойдя на всякий случай подальше, я повторила:

– Когда?

Мужик перестал скрестись и крякнул:

– Ленк, не помнишь?

– Года два назад, – ответил голос итут же в комнату вошла довольно молодая востроносенькая женщина в застиранномбайковом халате.

– А вам зачем? – поинтересоваласьона.

Секунду я колебалась, что ответить. Для такихкиностудия – как другой мир, а милиционеру тоже ничего не скажут, испугаются.

– Видите ли, я представляю лотерею «Полечудес». Ксения Федина выиграла большой приз, но в квитанции указала этот адрес.

– Да вы проходите в залу, –оживилась Лена, услышав про деньги.

Мы прошли в довольно опрятную, явно параднуюкомнату, в которой стоял дикий холод.

– Ксения померла, – сказала невесткаи спросила, – а чей теперь приз?

Я развела руками:

– Во-первых, мы должны удостовериться,что девушка мертва, у вас есть свидетельство о смерти?

Лена покачала головой.

– С чего вообще вы решили, что онапокойница? И где Раиса Петровна?

– Свекровь тоже померла, – спокойноответила Лена, – силосом задавило.

– Чем?

– Она в яме вилами корм для коровдоставала, а тут силосораздатчик сломался и на нее целую тонну комбикорма высыпал.Враз задохнулась, – спокойно пояснила женщина. – А о Ксюхе бумагаесть.

– Какая?

Лена встала, выдвинула ящик буфета, порылась иподала мне листок:

– Вот.

Справка из больницы №1754. «Ксения Фединанаходилась на лечение, доставлена с травмами, несовместимыми с жизнью.Скончалась 28 сентября. Тело кремировано, как невостребованное». Ни даты, никруглой печати, только подпись – доктор Иванов и штамп. Филькина грамота! Даеще с грамматической ошибкой – на лечениЕ. Ни один здравомыслящий человек неповерит данному, с позволения сказать, «документу». Но тот, кто состряпалбумажонку, хорошо знал Ксюшиных родственников, для них подобная справка –документ.

– И вы, конечно, не в курсе, где онапохоронена?

Лена пожала плечами. Ну не дура ли! О какомневостребованном теле может идти речь, когда «извещение» отправилиродственникам?! Впрочем, бабе просто все равно: умерла сестра мужа, и ладно!

– У нее есть кто из близких?

– Только мы, – быстро ответилаЛена, – наследство наше.

– А Витька? – очнулся муж. –Витька-то…

Женушка пнула его ногой, но поздно. Я сердитосдвинула брови и сообщила:

– Сокрытие родственников при получениинаследства карается по закону, можно в тюрьму угодить. Кто такой Витька?

– Тоже мне, родственник, – фыркнулаЛена, – сколько лет не виделись, одно название.

– Кто он? – настаивала я.

– Брат ихний старший, – пояснилаЛена, – в Москве живет, богатым стал, загордился. Домой носа не кажет,помощи никакой…

– Адрес давайте!

Лена вздохнула и вновь полезла в буфет. Наэтот раз она долго рылась в коробочке и наконец сообщила:

– Приютский переулок, дом один.

– Кто еще есть из родственников?

– А никого, – сказалаженщина, – четыре брата было и Ксюха, ну и мать еще. Сенька помер, Костькасидит, Раиса Петровна задохнулась, Ксюха тоже убралась. Только и осталось, чтоВаська мой, да Витька-хмырь.

– Константин когда выйдет?