– Никогда, – пояснила Лена, –пожизненное получил за убийства, девять человек порешил, маньяк!

Я только вздохнула, ну что за люди могливырасти в подобной обстановке? Только алкоголики да маньяки.

Домой я вернулась около десяти вечера вотвратительном физическом и моральном состоянии, крайне злая и усталая. Даже замиллион долларов не выйду больше сегодня из дому. Впрочем, подняла головужадность, за миллион обязательно побегу, не задумываясь. Хотя пока никто несобирается предлагать мне подобные суммы. Сейчас лягу на диван, возьмудетективчик и пару бутербродиков…

Но не тут-то было. Открывшая дверь Юля буркнула:

– Иди скорей на кухню, ждем не дождемся!

– Что случилось? – испугалась я,оглядывая домашних и животных.

Вроде все живы, крови и бинтов не видно.

– Пока ничего, – ответилаКатя, – вы меня сейчас внимательно послушайте, дело серьезное, требуетсовместного решения.

После подобного заявления все помрачнели ещебольше и уставились на Катерину. Та смахнула худенькой рукой волосы со лба иначала выкладывать ошеломляющие новости.

Несколько лет тому назад Катя оперироваламилейшую тетку, Евгению Николаевну, архитектора. Потом они слегка подружились,архитекторша пару раз приходила в гости, а Катя ездила к ней на дачу. Милые,добрые, приятельские отношения, почти дружба.

Сегодня Евгения Николаевна в страшном волнениипозвонила Катюше и велела ждать своего приезда. Недоумевающая подруга осталасьдома, гадая, что могло приключиться с бывшей пациенткой.

Примерно около двух Евгения Николаевна,расшвыривая в разные стороны собак и кошек, влетела на кухню и шлепнула на столпапку.

– Вот, – сказала она.

– Что это? – изумилась Катерина.

Архитекторша плюхнулась на стул и принялась,размахивая руками, объяснять. Суть вкратце такова. Летом будущего года на местепереулка, где стоит наш дом, начнут прокладывать огромный проспект, частьтретьего кольца. Причем прямо под нашими окнами пройдет линия так называемого«легкого» метро, а попросту, надземка, городская электричка, альтернативатроллейбусам и трамваю. Только метрополитен упрятан под землю, а эта бегаетповерху, оглашая окрестности диким ревом. Добрый мэр велел установить вдольбудущей трассы шумозащитные щиты, только они в данном случае помогут мало, мыгарантированно лишимся покоя и сна.

Проект держится в страшном секрете, чтобымосквичи, оказавшиеся в «зоне риска», не подняли вопль и не начали ходить странспарантами вокруг мэрии. Собственно говоря, пострадают только три башни.Наша и две соседние. Остальные дома, пятиэтажки первой серии из унылых, серыхблоков, подлежат сносу. Их разберут, а жителям дадут новые квартиры в Митинеили Марьине, а может, в Бутове. Во всяком случае, не в центре.

Нас же никто переселять не собирается, и оченьскоро жизнь превратится в кошмар.

– И что делать? – испугалась Катя.

– Быстро продавать квартиру и покупать вдругом месте, – посоветовала Евгения Николаевна, – причем,действовать следует немедленно. Как только до риэлторских контор дойдет слух остроительстве проспекта, цена на ваши хоромы упадет ниже некуда.

Перепуганная Катерина, подталкиваемаяэнергичной Евгенией Николаевной, побежала в контору по продаже недвижимости. Уактивной Евгении Николаевны имелась подружка, весьма успешно работающаяагентом.

В фирме их встретили с распростертымиобъятиями и моментально выдали большой лист со списком квартир, приготовленныхна продажу. Катя сразу наткнулась на подходящий вариант.

– Две квартиры, соединенные в одну. Прямокак наша, – щебетала подруга, – и самое главное! В двух шагах отсюда,Майский переулок. Дом хороший, кирпичный, потолок три метра…

– Боже, – пришла в ужас Юля, –нам придется делать ремонт и переезжать, просто катастрофа!

– Это не катастрофа, – отрезалаКатя, – ужас начнется, когда под окнами понесутся электрички, прикинь наминуту: летом жара, духота, а мы паримся в закрытом помещении.

– Почему в закрытом? – удивилсяКирюшка.

– Потому что окна из-за грохота открытьнельзя.

– А куда денется наша хата? –поинтересовался Сережа.

– Там целая цепочка, –ажиотировалась Катя. – Семья Никитиных разъезжается. Дети отправляются вдвухкомнатную, родители в трехкомнатную. Из трех комнат люди переезжают в две.А из тех двух Петровы отправляются в четыре, а уже из этих четырех Михалевыедут в наши, вместе с Поповыми из трехкомнатной, куда переселяются старшиеНикитины. Понятно?

У меня закружилась голова, но на всякий случайя кивнула.

– Они хотят жить в коммунальнойквартире? – изумилась Юля.

– Кто? – спросила Катя.

– Ну Поповы с Никитиными…

– Они родственники, двоюродные сестры, ихотят жить вместе.

– Зачем? – изумилась я.

– Ну это не наше дело, – началапотихоньку закипать Катерина, – завтра пойдем. Поглядим на квартиру и,если подойдет, тут же оформим сделку, нужно успеть до Нового года.

– Почему? – спросил Кирюшка.

– Ну, – слегка растеряласьКатюха, – так в агентстве сказали, вроде в январе могут начатьсятрудности.

– Какие?

– Не знаю, – рассердиласьКатя, – да вы не волнуйтесь, если нам в Майском понравится, Сонечка бумагиоформит, везде пробежит, останется только подписи поставить.

– Кто такая Сонечка? – насторожиласьЮля.

– Риэлторша, подруга Евгении Николаевны…

– Небось думает до Нового годакомиссионные получить, вот и торопит, – буркнул Сережка.

– Впрочем, – вздохнула Катя, –я не настаиваю. Не хотите – не надо. Правда, потом станем локти кусать. Да,боюсь, поздно.

Поспорив еще с полчаса, мы достигликонсенсуса. Завтра утром смотрим предлагаемую жилплощадь и принимаемокончательное решение. Не успела я двинуться в ванную, как где-то запищалтелефон.

В нашей семье первой на звонок всегда отвечаюя. И тому есть множество причин. Очень часто Катю беспокоят надоедливые люди,ипохондрики, желающие поплакаться. Я знаю их всех наперечет и холодным голосомотвечаю:

– Нет дома.