северной покатости коего стоит он над самым морем. Видели издали его скученные в четырех стенах здания с красными куполами церквей и высокою башнею. До сих мест дорога наша мало нам напоминала почву Св. Горы, вообще мягкую и тучную. Мы ехали как будто по сухой и каменистой Аттике. Вскоре она повернула от взморья ко хребту, и мы стали пересекать ребра горы, поросшие лесом и образующие дебри глубокие и мрачные, выходящие все в огромное удолье Пандократорское, но меньшее Иверского, хоть и не оживленное, подобно ему, келлиями. Сквозь чащу леса показалась вдали на несколько минут и обитель Пандократора (Вседержителя), в которой чуть доходивший до нас стук «била» возвещал уже окрестной пустыни начало всенощного бдения. Вскоре впереди нас влево, на покатости горного отрога, открылась другая обитель, менее обширная, но более стройная, приятно белевшая квадратом стен своих посреди окружающей зелени. Это был скит Св. пророка Илии 77 . Веселый звон встретил нас при входе в мирный приют соотчичей наших, основавшийся хотя не в давнее время, но уже украшающийся двумя именами святых мужей, в нем подвизавшихся, отцев Паисия и Аникита 78 . По новости его в нем нет замечательных для археолога предметов. Для поклонника, подобно всем обителям афонским, он представляет несколько частиц св. мощей. Соборный храм его, довольно просторный и светлый79, еще не украшен ничем ни совнутрь, ни снаружи. Меньший храм, выстроенный в линии южной стены блаженной памяти князем Шихматовым во имя святителя Митрофана, также не представляет в себе ничего особенно достойного внимания, кроме надгробной доски над прахом ктитора и нескольких икон, присланных для церкви из России, но не употребленных в дело – по свойству изображений, необычных на Св. Горе, которые, по местному выражению, «совесть не позволяет назвать святыми». – С 8 часов вечера за 3 с лишком часа утра продолжалось всенощное бдение с достохвальным порядком и благолепием, уступающим русиковскому только в пении, по недостатку хороших голосов. Я ожидал услышать в обители, составленной исключительно из малороссиян, чудные напевы Печерской Лавры, столько пригодные для пустынножителей Афона и для их продолжительных богослужений. Но вместо них услышал другие, изобретенные, по-видимому, на месте, – величественные, но не столько умилительные. Божественная литургия продолжалась от 6 до 8 часов утра. Обитель хотя носит имя скита, но в существе есть монастырь. Она первая сделала смелый шаг к изменению древнего порядка афонского, показавши возможным и уместным существование двух монастырей, начального и подчиненного, на одной и той же земле монастырской. Прикрываясь именем «скита», новый монастырь пока старается держать себя в отношении к древнему на положениях скитских, но ни от кого на Св. Горе не скрывается возможная отмена сих положений в будущем; и только с одной стороны сила или ловкость, а с другой – уважение к русскому имени и своекорыстие допускают подобное нововведение. По примеру ильинской обители устрояется в образ монастыря уже и бывшая Серайская келлия 80 . Им подражает болгарский скит Богородица 81 , и наконец – скит молдо-валахский 82 . Что бы ни вышло из этого извращения древнего порядка скитской жизни, мы, русские, дадим ответ за то. Заведение нами на Св. Горе отдельных обителей «русской» и «малороссийской» приятно и желанно, образование их в виде монастырей естественно, но прикрытие их именами скитов позволительно только как временная мера; потому что иначе оно заключает в себе или лжу слов (или понятий), или угрозу скитской жизни. Независимо от всего этого надобно сказать, что обитель ильинская в настоящее время представляется образцом пустынного благоустройства, и впечатление ее на душу поклонника самое приятное. Да будет при этом воздано слово хвалы и ее отличному начальнику.

Немедленно после литургии мы отправились в «монастырь», т. е. монастырь Пандократора, коему принадлежит скит, – на его храмовый праздник. Расстояние между двумя обителями небольшое. Через полчаса мы были уже под стенами монастыря. Вид его подобен другим монастырям Афона. Серые стены с воротами и башнею, глухие снаружи и разнообразимые множеством галерей, окон, дверей, лестниц и пр. извнутри, окружают собою соборный храм, обыкновенной афонской архитектуры, с клиросными выступами, большим притвором и многими куполами, – окрашенный в бурый цвет снаружи и исписанный иконами от полу до сводов совнутрь. Он очень похож на котломушский. Древняя стенная живопись его подновлена и утратила свой характер, судя но остаткам, довольно замечательный. Три колоссальные изображения в притворе: Спасителя, Б<ожией> Матери и Предтечи, несмотря на свою славу, полагаю, вотще приписываются Панселину83.

Мы застали конец литургии. Церковь была наполнена народом, но богослужение отправлялось без архиерея – во избежание расходов, как сказали мне; потому что средства обители не в цветущем состоянии. По случаю праздника мы могли видеть все наиболее ценные вещи ризницы, как то сосуды, иконы, ризы и пр. Ничем, однако же, мы поражены не были, не исключая из того числа и образа Божией Матери на доске во весь рост, называемой Гер о́ндисса (старица)84. При поклонении св. мощам как святыню нам показывали медную под эмалью треугольную бляху от шлема св. мученика Меркурия с резными иконами и латинскою, почти неразбираемою, надписью, – остаток, вероятно, какого-нибудь рыцарского доспеха из времен крестоносцев, и знаменитое евангелие св. Иоанна Кущника, также совершенно напрасно приписываемое дивному подвижнику, но в высшей степени замечательное. Оно мало – менее 12-й доли листа, толщиною около двух вершков, писано на 548 листках, в один столбец, мельчайшим греческим письмом, на весьма тонком и чистом пергамене, одним и тем же почерком (исключая последние 8 листков). Состоит из 40 отделов, весьма неравномерных. В первом помещен месяцеслов с расписанием евангельских чтений на весь год. Во втором – предисловие Евсевиево к Евангелию, с великолепно раскрашенными и раззолоченными 10-ю симфоническими таблицами. В третьем – четыре Евангелия. В четвертом – Деяния апостольские. В пятом – Послания св. апостола Павла. В шестом – семь Соборных посланий. Весь текст Нового Завета уписан на 43 листках! Седьмым отделом начинаются разные сочинения церковных писателей – в том порядке, как они обозначены ученым и трудолюбивым Барским. В предпоследнем, 39-м, отделе помещено законоположение императора Василия Порфирородного, изданное в январе месяце 6504 (996) года. Но это не есть самый поздний указатель эпохи книги. В 11-м отделе помещена беседа Пселла к царю Михаилу Дуке (1071–1078) «О пределе веры». Барский видел в книге укрывшееся от меня имя Алексия Комнина, долженствующее низвесть хронологию книги в XII век. Это