— Где же таких часто увидишь?

И без всякого перехода спросила:

— Вы вправду сегодня прилетели в наш город?

— Да. И не знаю куда себя деть.

Сказал и испугался: а вдруг снова обидится?

И, что еще хуже, добавил:

— Простите.

И обреченно подумал: “Теперь уж точно обидится”.

Но она не обиделась — ласково на него посмотрела и ответила:

— Я с удовольствием проведу с вами день и потом, когда мырасстанемся, буду долго его вспоминать. Только не надо приглашать меня вресторан, — сказала она, глядя на его костюм и портфель. — Лучше я приглашу васк себе в гости. Идет?

— Идет, — обрадовался он. — Я только что с самолета, немешало бы душ принять.

И опять испугался: “Ну что я ляпнул? Вот же старый дурак,все ляпаю, ляпаю. Сорок пять лет прожил, а ума так и не нажил. Хоть вообще ротне открывай. Вон она какая стоит волшебная, неземная среди своих красивыхфиалок, а я одни пошлости ей говорю. Сейчас возьмет и рассердится и подальшеменя пошлет”.

Но она не рассердилась, как ни в чем ни бывало вышла из-заприлавка и стала совсем земной.

— Я живу рядом, на автобусе две остановки, — сказала она иуверенно взяла его под руку.

— Надо звонить в милицию! — воскликнула я. — Вот теперь мыспасены!

Фрося и слова сказать не успела, как я снова набрала 02.Меня сразу узнали — иначе и быть не могло: в душу всем западаю. И очень легко.Представляться частенько мне не приходится, не представлялась я и теперь — менямгновенно спросили:

— Как ваши дела? Уже закусили?

Второй вопрос я оставила без комментария, а на первыйответила:

— Дела наши плохи, но кое-что я для вас разузнала.

Из трубки нахально раздалось:

— Спасибо, мы вас не просили.

— А зря.

— Ну ладно, так и быть, говорите, — сжалились надо мной.

— Нас похитил Якудза, — ответила я, чем вызвала вопльсомнения.

Теперь в милиции просто не знали как со мной поступить —думаю, у них возникал порыв поспешить на помощь Якудзе.

Лишь сейчас я поняла какую допустила оплошность.Обстоятельства сложились так плохо, что поминать свекровь, с ее детективом,становилось очень опасно. По всему выходило: свекровь и детектив свидетели, ачто бывает свидетелям я знала по сериалам. Им бывает “секир башка”!

Да, свекровь моя баба стервозная, но Роберт мне все-такимуж, а она его мать!

Мать его!

Поэтому я сочла нелишним успокоить “ментов”:

— Свидетелей похищения нет и быть не могло. Якудза похитилнас очень тайно. И тайну эту я только вам доверить могу, поэтому поспешите,пока мы еще кое-как живы.

Хотела ограничиться этим, но не удержалась от любопытства,спросив:

— Как вы собираетесь нас спасать?

После длительной паузы мне сообщили:

— Надо крепко подумать.

Я мигом взбесилась.

— Подумать?! Не за свое дело беретесь! — рявкнула я. — Лучшешерстите все “малины” и все дома, где обитает Якудза! В одном из них мы исидим! Уверена, теперь у вас дел немало!

— Разберемся, — ответили мне. — Лучше скажите, чемзанимаетесь.

— Глупый вопрос! Чем я могу заниматься в чужой полутемнойкомнате? Я здесь сижу!

— Что у вас за профессия?

Я ничего не слышала, я продолжала:

— Ха, сижу, прохлаждаюсь без дела, и это в то время, когдаменя ждут у трапа фанаты!

— Фанаты? Какие фанаты? — насторожилась милиция. — Вытеррористка?

— Что вы себе позволяете! — рявкнула я, собираясь гневноотвергнуть поклеп, но, как это часто бывает с талантами, над глупостьюпризадумалась, и нешуточно зашевелила мозгами — слава богу, есть чем шевелить.

“А разве не терроризм современная проза? — задалась явопросом. — А фантастика? А детективы? О журналах-газетах не говорю: тамзачастую пишут такое, что даже у ангела вырастет хвост и полезут рога. Авключив телевизор, этот ангел скопытится, так ужасны сценарии фильмов: режут,взрывают, насилуют, бьют. Милиция, кстати, бездействует. Особенно в детективах.Там преступник что хочет творит, создавая иллюзию неуловимости. Грабь, убивай —кроме какой-нибудь сумасшедшей бабенки все равно никто не поймает. Любой жедурак знает, что в жизни бабенок таких у нас нет. Ну разве что я. Но я-то одна,а преступников много. А у нас подрастают молодые мозги — плеяды мозгов на такихдетективах! Что ждет наше общество?”

Вот такая короткая мысль, и ту перебили.

— В чем дело? — рассердилась “милиция”. — Почему вы молчите?

— Думаю, — ответила я, сомневаясь, что там понимают, что этотакое.

Так и вышло, меня мгновенно спросили:

— Думаете?

Я пояснила:

— Раскидываю умом!

— Над чем?

— Над пагубным влиянием прессы на беззащитные молодые мозги.

— Вы сумасшедшая?

— Да, я современный писатель! Разве психически нормальныйчеловек согласится наживать геморрой, портить зрение и гробить свой позвоночникза те гонорары, которые предлагают наши издательства? Разумеется, ясумасшедшая, потому что я соглашаюсь. Впрочем, и я не осталась в долгу: какплатят, так и пишу.

“Трубка” прозрела:

— Так вы писатель?

— Само собой, и уж поверьте, это похуже, чем терроризм.

И еще будут мне говорить, что у нас тупая милиция! Вздор!Узнав, что я писатель, “мент” подобрел.

— Хороший писатель? — раздался вопрос.

Поскольку искренность не изменила мне, пришлось повиниться:

— Очень плохой.

— Не признают? — опечалилась “трубка”.

— Напротив, даже собаки читают меня.

Предельное изумление:

— Тогда почему вы плохой писатель?

— Статистика утверждает, что перевес на стороне дураков. Тутуж судите сами.

“Трубка” скорбно посетовала:

— И почему-то все дураки собрались в моем отделении.

— Среди нас, писателей, дураков не меньше, — призналась я,стопроцентно не имея ввиду себя.