— Да знаю, — ответила “трубка”, проникаясь ко мне симпатией.

Я тоже смекнула, что у нас зародилась беседа интеллигентов —тонкие души друг друга нашли и эстетически смотрят на жизнь единым мысленнымвзором.

“Теперь мне “трубка” пропасть не даст, — подумала я, —теперь мы друзья до гроба”.

Так и вышло. “Трубка” сказала:

— Вот что, девушка…

Я уточнила, слегка приврав:

— Мне сорок лет.

— А выглядите моложе.

— Это вы меня еще не видели! — восхищенно воскликнула я иподумала: “В знойной моей красе!”

— Надеюсь, увижу, — оптимистично заверила “трубка” ипессимистично продолжила: — Дело дрянь, если вас похитил Якудза. Против негоздесь никто не пойдет, разве что не поступит приказ свыше.

Я поразилась:

— Неужели в вашей губернии налажена связь с самим Богом?

— Юмор люблю, — хохотнула “трубка”, — но мне не до смеха.Умеете вы задавать задачи, только решай. Ну, да попробую ненавязчиво разузнатьк чему клонит Якудза.

— Да-да, разузнайте, — посоветовала я, — особенно упирайтена то, зачем Якудзе порнуха.

— Ну это я вам сразу скажу, — ответила “трубка”. — Порнуха —бизнес его. Как и все остальное.

— Да, но меня он зачем снимал?

— Видимо, у вас присутствую данные. Кстати, как ваше имя?

Доверие было мое уже таково, что я чуть не представилась, нововремя сообразила, что это опасно как для меня, так и для “трубки”.

— Обстоятельства за то, — ответила я, — что нам лучше другдруга не знать. Мало ли как там будет в дальнейшем?

— Правильно. Если вас вдруг начнут пытать, а вы имя моеназовете, жена моя станет вдовой.

— А дети сиротами, — добавила я, радуясь, что нет у меня нижены, ни детей.

И тут меня осенило: “Как — нет? А Санька — приемный сын! Чемон мне не дитенок?

А Роберт?

Муж не хуже жены! И что там “трубка” еще говорила? Пытать?

Меня будут пытать?!”

Мне стало дурно.

— Считаете, нас могут пытать? — пролепетала я, слабея отстраха.

— Обязательно будут, — заверила “трубка”. — Якудза мастер втаких делах.

— Но я к его мастерству не готова!

— Так приготовьтесь. Времени мало осталось.

Я глупо брякнулась в обморок, внезапно обрывая важныйделовой разговор.

Очнулась я на полу — Фрося тормошила меня со словами:

— Соня, что “мент” сказал?

С присущей мне сообразительностью я поняла, что в отключкепрохлаждалась недолго.

— За дело приниматься пора! — воскликнула я, охваченнаямыслью продолжить деловой разговор: должна же я точно знать что нам с Фросейвот-вот предстоит.

Игнорируя изумление подруги, я быстро набрала 02 и спросила:

— Как нас будут пытать?

Мне ответили:

— Разницы нет.

— Ха! Это смотря кому! Мне разница есть! Может, я лучше самаповешусь! Оно как-то надежней, чем доверяться Якудзе.

Кто-то меня заверил:

— Якудза не подведет.

— Думаете?

— Точно знаю!

И с ужасом я осознала, что голос совсем не тот: злой ихолодный, без прежней дружеской нежности.

Мне стало дурно: “Неужели собеседника подменили?”

Дальнейшее показало, что я права. Секунду спустя был заданжестокий вопрос:

— Дамочка, вы что, шалите?

— Какой там шалю, — промямлила я, понимая, что надосворачивать разговор.

Я поступила разумней — я разговор оборвала и воззрилась напотолок с такой усердной задумчивостью, что Фрося настороженно спросила:

— Сонечка, что с тобой?

— Случилось ужасное, — воскликнула я, — “трубка” куда-топропала, а ведь она очарована мной была, она мне почти уже помогала.

Ефросинья, сосредоточенно вглядываясь в мое лицо, растерянновозразила:

— Сонечка, ты трубку не потеряла, ты ее держишь в руке.

— Если бы! Но это не так, “трубка” пропала, — заверила я и спотрясающей стены легкостью вскарабкалась на подоконник.

Меня привлек шнур, висящий у штор. Хороший шнур, ладный идлинный. Я вцепилась в него, испытывая на прочность, Фрося же возопила:

— Сонечка! Что ты делаешь?

— Разве не видишь, — ответила я, — собираюсь повеситься, аты мне мешаешь.

— Это я еще не мешаю! — завопила подруга и, схватив меня заноги, начала активно мешать.

Если бык и в самом деле упрямый, то, уверяю вас, я гораздоупрямей — когда во что-то упрусь, сдвинуть меня невозможно. Я решила повеситьсячего бы мне это ни стоило! И баста! Пусть Якудза придет и увидит: моя взяла!Изверг на пытки настроился, а кого он будет пытать? Мой труп? Сколько угодно!Пожалуйста!

Главное, только успеть!

Этой мыслью я и была охвачена: “Успеть повеситься раньше,чем Якудза к пыткам приступит!”

Фрося же, словно взбесилась: назойливо ко мне приставала,липла к ногам и мешала. Я пару раз лягнула ее, но бесполезно — вижу, непомогает.

— Зачем ты залезла на подоконник? — вопит.

Пришлось отвечать — не отстанет же. Я ей говорю:

— Ефросинья, времени мало, просто в обрез. Чем хватать меняза ноги, лучше себе веревку ищи. Или жди когда освободится моя, но она неосвободится, если будешь виснуть на мне.

Тут до подруги дошло чем я собралась заняться, и началсясущий кошмар. Я раньше не знала, что у Фроськи силищи столько скопилось — пораотдавать девку замуж. Ох, как терзала она меня, как терзала и свалила-таки сподоконника. Прижала к стене и даже не задохнулась, а на мне ни одной живойкосточки нет.

“Еще немного и точно задавит, — порадовалась я, — так дажелучше: принять смерть от любимой подруги”.

Но Фрося разочаровала меня — не стала давить, а строгоспросила:

— С чего ты, дура, вешаться собралась?

Я гневно ей отвечаю:

— Говорю же тебе, “трубка” пропала и надежда последняя с ней!