часто расспрашивал меня о жасмине, Египте или Индии. Когда я показал ему образец китайского самбака, тот ему понравился, и Жак бросил мне:

– А не отправиться ли нам вместе в путешествие?

Два месяца спустя мы отправились на юг Китая, в автономный район Гуанси.

Центр выращивания самбака в Китае – это город Хэнсянь. До него день езды от Гуйлиня, столицы провинции. После поездки в дельту Нила мы с Жаком снова ходили по большому полю жасмина среди опор линии высоковольтной передачи, откуда открывался вид на заброшенный завод. Достаточно распространенный пейзаж для китайских деревень. Я регулярно приезжал в Китай, парфюмерия получает оттуда такие важные эссенции, как эвкалипт или герань. Сотни крестьянских перегонных мастерских и те, кто там работает, всегда вызывают у меня смешанные    чувство. Они вынуждены заниматься этим ремеслом за неимением лучшего, крайнее средство, пока нет возможности уехать наконец в город. Настоящих традиций нет. Раньше работали на государство, теперь на хозяина, значение имеет только оплата. В Китае самбак посадили на больших ухоженных плантациях в виде террас, чтобы использовать его для ароматизации чая. В знаменитый китайский жасминовый чай высочайшего качества добавляют лепестки жасмина. У него большой рынок сбыта, этим и объясняется тщательный уход за этой культурой. На полях работала маленькая бригада женщин, молчаливых и быстрых. На головах бамбуковые шляпы, мешки для цветов надеты на плечо. Жак углубился в разговор с одной из сборщиц, одетой в синюю куртку и большую шляпу. У нее было темно-коричневое и словно бы вырезанное из камня лицо уроженки юга Китая. Я понял, что речь шла о технике срывания цветов. Грасс был далеко, но Жак чувствовал себя как дома. Как и самбак в Индии, эти цветы жасмина, выращенные фермерами, отправляются на цветочные рынки, где их покупают в первую очередь производители чая. На заводах в больших ангарах слоем выкладывают зеленый или черный чай, окруженный поясом из свежих цветов. Геометрический узор делает процесс похожим на церемонию. Контраст черного чая и белых цветов подчеркивает сила двух разных ароматов, пока их не смешали. Чай перемешивают с цветами в течение одного-двух дней, и жасмин постепенно отдает свой аромат. Это примитивный, но очень эффективный анфлераж. Затем чай просеивают, чтобы отделить цветы, потерявшие к этому времени бо́льшую часть своего аромата.

В Хэнсяне мы были гостями Джека, моего местного поставщика. Бонвиван и любитель вина, Джек был рад нашему приезду. Он понял, что присутствие моего спутника – это исключительный случай. Джек и Жак мгновенно нашли общий язык, а меня забавляло, с каким тщанием французский парфюмер формулировал похвалы китайскому красному вину, которое текло рекой. Но больше вина Жаку нравился конкрет самбака, который производит Джек. Он отдавал предпочтение ему, а не тому, который производил Раджа в Индии.

Китайская продукция считалась плохой, потому что производители использовали те цветы, которыми уже ароматизировали чай.

Но как только Джек начал получать конкрет из свежих цветов, качество его продукции было оценено по достоинству. На городском цветочном рынке мы оказались среди множества огромных белых груд. Это были бутоны самбака или изящные венчики магнолии, другого важного цветка в этих краях. Мы купили мешок самбака, чтобы проверить его, и разложили бутоны в моем гостиничном номере, чтобы они за ночь раскрылись и я почувствовал их аромат ранним утром. Я заснул среди зеленого и свежего аромата. На другой день перед уходом из отеля Жак понюхал цветы и пробормотал:

– Ничего общего с бутонами. Великолепно.

Между днем и ночью с жасмином что-то происходит, ему нравится раскрывать бутоны, когда еще нет света, и показывать себя во всей красе с первыми лучами солнца.

Через два года после нашей поездки в Китай первые коллекции Жака появились в бутиках той марки, на которую он работал. Это были ароматы, богатые натуральными компонентами, и их доза была намного больше обычного. В свою антологию самого прекрасного сырья он включил египетский жасмин и китайский самбак. И он сдержал слово, использовав жасмин из Грасса, где в настоящее время собирают около двадцати тонн цветов в год. Это едва ли 1 % от урожая 1930 года, но в последнее время появляются всё новые плантации роз и жасмина. Это символы обновления столицы парфюма и возвращение былой славы его цветов. Самые престижные марки снова обратили внимание на исключительный исторический характер этих земель и работают над тем, чтобы грасский жасмин реально или символически появился в их формулах.

Жак всегда был уверен, что грасский жасмин славится великолепным качеством заслуженно, но он в сорок раз дороже, чем жасмин в Египте или в Индии. Жак твердо убежден, что будущее грасского жасмина связано с новыми методами экстракции, способными передать еще точнее аромат цветка, раскрывшегося на кусте, чтобы предложить парфюмерам нечто особенное. Мы работаем над этим уже сейчас, и результаты, по его словам, дают ему самый уникальный продукт в мире. Мне радостно видеть интерес парфюмеров и их компаний к жасмину из Грасса.

Это значит, что, несмотря на безумные цены, существует парфюмерия, которой важна не цена сырья, а экстраординарные оттенки и уникальность запаха.

Многие парфюмеры мечтают об исключительном сырье, пусть даже индустрия дает средства на их использование лишь некоторым из них. И все же такая мечта – это и есть самая важная сущность парфюма.

То, что может дать тонкий аромат цветов нашему воображению, и есть главная загадка творчества. Я долго наблюдал за Жаком во время наших прогулок среди жасмина. Он то вспыхивал энтузиазмом, то о чем-то увлеченно задумывался. Он делился впечатлениями со мной, Сайедом или Джеком, но я понимал, что это по большей части диалог с самим собой. Это были как части головоломки, сложить которую мог только мастер-парфюмер. Особый запах жасмина вызывал в его голове дюжину других натуральных компонентов, которые он начинал мысленно соединять. Жак признался мне, что, когда он рос, вокруг было много полей жасмина. И как каждому жителю Грасса, ему нравилось, когда ветер приносил этот аромат утром и вечером. Когда он был еще совсем малышом, ему нравилось подбирать цветы на заводе отца, уносить их с собой домой, а вечером класть под подушку. Он очень точно помнил этот аромат. Это было началом его становления как парфюмера: дать волю своим эмоциям и записать их в памяти с помощью запахов. Парфюмеров учат классифицировать ароматы, каждому соответствует своя эмоция. Творчество – это калейдоскоп эмоций. Мне нравилось сопровождать Жака в этом ольфакторном путешествии, которое началось когда-то с цветов под подушкой. Когда