Сань Гуая, он… он… — почтительно заговорил тот, как человек чуткий, чуть поколебался, но всё же осторожно и честно ответил: — Похоже… напуган, он сказал… у него дома.

— Идём, — с улыбкой сказал Ли Ляньхуа, поставив чашу.

Едва сдерживая гнев, Бай Цяньли следовал за Ли Ляньхуа — тот чем дальше шёл, тем больше отклонялся с дороги, пока наконец пошатываясь не вошёл в ветхий дворик. Бьющий в нос запах сразу выдавал скотобойню.

Во дворе сидел, оцепенело уставившись в пространство, рослый мужчина крепкого телосложения. Заметив, что кто-то заходит, и в особенности завидев ослепительные золотые одеяния Бай Цяньли, он перепугался так, что задрожал всем телом.

— Сань Гуай?

— Кто вы? — остолбенело уставился на него верзила.

— Я — дагэ Ван Баши, — сверкнул улыбкой Ли Ляньхуа.

В глазах Сань Гуая вернулся проблеск разума.

— Вы дагэ Ван Баши, но… почему вы такой молодой?

— Мне нужно кое о чём вас спросить, — кашлянул Ли Ляньхуа, продолжая улыбаться.

На лице Сань Гуая снова отразился страх, но в то же время и как будто капелька радости.

— Ван Баши сказал, что вы небожитель среди людей… спасающий жизни…

— Не бойтесь, Сань Гуай, — мягко произнёс Ли Ляньхуа. — Вы славный человек, умный и смелый, ничего плохого не сделали, и пока я здесь, никто не станет вас напрасно обвинять.

Он был одет в серое и выглядел скромно, внешностью не дотягивал до “небожителя” с благовещих облаков, с манерами бессмертного и телом даоса, но выражение его лица было тёплым, а речь — не громкой, но и не тихой, лишённой как нажима, так и бахвальства. В конце концов, Сань Гуай немного поверил.

— Я… я… — помявшись, заговорил он.

Не успел он ничего сказать, как из-за стены вылетел меч по направлению прямо к горлу Сань Гуая! Потрясённый, Бай Цяньли взмахнул золотым крюком, со звоном парируя. Вот только когда оружие столкнулось, его правую руку пронзила боль, по ладони потекло тёплое — из “пасти тигра” хлынула кровь, боевое мастерство нападавшего было столь высоким, что он не смог отбить удар!

Ли Ляньхуа уже схватил мясника и стремительно оттащил его на три шага подальше. Перед ними стоял незнакомец в чёрной одежде и маске, с длинным мечом в руке, от него веяло холодом, глаза за повязкой сверкали льдом и были полны злобы. Ли Ляньхуа загородил собой Сань Гуая.

— Господин Цзинь, что следует делать, когда неожиданно напали?

Из рукава Бай Цяньли вылетела стрела, взорвавшись в воздухе пурпурным фейерверком — условный сигнал союза “Ваньшэндао”, который означал, что они подвергались атаке и звали на помощь. Деревня Цзяоян была крохотной, так что как только фейерверк взорвался, послышался топот, люди запрыгнули во двор и вскоре окружили их.

Человек в чёрном и в маске не выпускал из рук меча, невозможно было понять, что он испытывает. Бай Цяньли дождался, пока соотношение сил “Ваньшэндао” среди присутствующих достигнет семи-восьми к десяти — с расчётом на то, что даже если человек в маске в самом деле такой выдающийся мастер, всё равно с ними не справится, и только тогда холодно заговорил.

— Кто вы такой? По какой причине подняли руку на человека?

Одетый в чёрное человек в маске не ответил, продолжая стоять словно отлитая из меди башня.

В этот момент Сань Гуай вдруг ткнул пальцем в его сторону.

— Вы… Вы… — Он неожиданно выскочил из-за спины Ли Ляньхуа. — Это вы… Это вы…

— Он что? — протянул руку Ли Ляньхуа, останавливая его.

Глаза Сань Гуая мгновенно налились кровью, его добродушное лицо исказилось звериной злобой.

— Это он… убил их…

Бай Цяньли был потрясён — Фэн Сяоци и правда погибла? Неужели Сань Гуай был этому свидетелем? Если Фэн Сяоци мертва, то где её тело? И кто такой этот незнакомец в маске? Хоть он и резко спросил “Вы кто такой?”, но когда пригляделся внимательнее, осанка и манеры человека в чёрном показались знакомыми, и его охватил необъяснимый ужас.

— Вы…

Человек в чёрном сорвал повязку, Бай Цяньли застыл как деревянный петух, все вокруг вскрикнули — мужчина с длинными усами и белым лицом, высокий и стройный, оказался главой союза “Ваньшэндао” Фэн Цином!

Он стоял на лёгком ветру, выражение его лица оставалось таким же мягким, серьёзным и спокойным.

— Хозяин Ли, вы бывалый путешественник в цзянху, как можете верить голословным и безосновательным обвинениям какого-то мясника? Я напал на него, потому что он и есть убийца моей дочери!

Бай Цяньли словно упал в туман, где на пять ли ничего не видно — как мог шифу убить родную дочь? Но не так-то просто убедить толпу, когда ты весь затянут в чёрное. Тем более, пусть боевое мастерство Фэн Сяоци было так себе, но не имеющий ни капли боевых навыков мясник ну никак не мог причинить ей вред, так что же произошло?

— Вовсе… вовсе нет!

Фэн Цин вёл себя непринуждённо, был внушительным, не показывая гнева. Когда эти слова прозвучали, все умолкли, но Сань Гуаю хватило храбрости громко выкрикнуть обвинение.

— Нет! Всё не так! Вы убили её! Это вы её убили! Вы убили… их!

— Ты и есть убийца моей дочери, — бесстрастно заявил Фэн Цин.

— Я… вообще не знаком с вами… — разозлился Сань Гуай.

— Ты со мной не знаком, так почему называешь убийцей? — ещё более бесстрастно спросил Фэн Цин. — Понимаешь ли ты, кого я убил с твоих слов? Она моя дочь, моя доченька, которую я любил, но не успел спасти, разве я мог её убить?

— Это вы! — подскочил Сань Гуай. — Это вы! Вы… животное! Когда вы её убивали, она была ещё жива, а потом… она повесилась! Я всё знаю! Это вы…

Лицо Фэн Цина слегка дрогнуло, однако оставалось невозмутимым.

— Вот как? Тогда скажи, будь добр, зачем мне убивать собственную дочь?

Сань Гуай раскрыл рот, не в состоянии повернуть языком, словно хотел сказать тысячу слов, но не мог выговорить ни единого.

— Из-за… — мягко вклинился кто-то. — Цинлян Юя.

Говорившим был Ли Ляньхуа. Если бы только Сань Гуай указал на Фэн Цина и назвал убийцей, все бы сильно удивились — и только, когда же Ли Ляньхуа вставил слово, это бесповоротно превратилось в обвинение. Люди “Ваньшэндао”, не в силах сдержать чувств, потемнели лицами — средь бела дня у всех на глазах им пришлось смотреть, как глава союза попал под такое подозрение, что было величайшим оскорблением, но в то же время они не могли отвести глаз.

Фэн Цин цунь за цунем передвинул взгляд на Ли Ляньхуа, тот благовоспитанно улыбнулся.

— Пусть я и