на этой планете форпост, новый Фронтир у Второго Барьера. Найдутся и те, кто захочет здесь жить, целая новая цивилизация новых Титанов, на которых рано или поздно найдутся и свои Новые Боги. Я не понимаю одного — зачем.

Птесс постарался изобразить на своём лице выражение «о чём же тут размышлять-то».

— Совет знает, что делает.

Галактика, как же холодно…

— Совет? Да, он всё знает, обо всём помнит, учитывает каждую деталь в своих планах и не забывает при этом посоветоваться с нами, людьми. Даже больше, — десантник невольно обернулся к Капитану, что-то в этом голосе заставило, и некоторое время молча, не отрываясь, на него смотрел. Было, было в этом человеке ещё что-то. Там, на самом дне, под слоем смёрзшихся воедино льда и стали, что-то теплилось. Ледяная, звенящая ярость.

— Почему вы так говорите?

— Не знаю. Ещё и вот этого — не знаю.

И тут его глаза вспыхнули, поглощая в своих глубинах саму Вселенную. Чудовищная воля мерцала в этих зрачках — Хозяин, Вождь, Командир возник перед ним, уже вытягивающимся в струнку — готовым выполнить приказ солдатом. На лице, посреди которого царили эти чудовищные глаза, всколыхнулось тяжёлое, подавляющее волю внимание. Сердце прыгнуло и бешено забилось. Я должен что-то рассказать. И тут же голос:

— Отрядный, тебе так нравится этот чужой мир. Покажи мне его таким, каким ты его видишь.

Мгновенная молния мысли и… Исорий тряхнул головой, проклятие, что это такое на него нашло. Оглянулся — Ковальский с видимым интересом вертел головой, словно пытаясь охватить взглядом весь огромный диск надвигающейся на них планеты. Ах, да! Нужно ему что-нибудь рассказать, что-нибудь такое, чтобы он понял.

— Вы не представляете, какая здесь жизнь!

Рэдэрик Ковальский ненавидел себя. Вот такие моменты и приближают неотвратимый момент наступления его окончательного выбора. Для самого себя он стал ничуть не лучше тех, кого он с некоторых пор так ненавидел. Его нутряная суть хотела новых и новых деталей окружающего мира. Любой ценой. И любой же ценой необходимо было предотвратить новые ошибки, которые он так часто в своей жизни допускал, ибо цена их теперь возрастала с каждым днём, с каждой минутой.

Эта мысль не давала покоя. И теперь он использовал, жёстко, властно, безапелляционно использовал в чём-то дорогого ему человека. Чем же он лучше них? Да и к чему теперь метаться. Слушай.

Невозможно было себе представить более сложное переплетение интересов, культур, эгрегоров человечества, чем мир, красочное описание которого лилось из этих недоумевающих глаз. Ню-Файри готовилась стать вершиной новой волны экспансии Человечества, далёким форпостом, что самой историей был предназначен стать новым центром, полюсом, прыжковым колодцем нашего общего будущего.

Невероятные ресурсы н-фазного коллоида, упрятанные в недрах субпространственной проекции этой Системы, могли удовлетворить потребности галактических верфей на долгие десятки тысячелетий. Близость врага, необходимость в центральной перевалочной базе для дальнейших операций по вытеснению механоидов за пределы ГД, это уже было достаточным поводом именно здесь и сейчас пересмотреть Договор Первого-Ра-Беренгофа.

Да и сама Ню-Файри, утопающая в яростных лучах голубого супергиганта Ню-Файри-Сан, жёсткая, скорая на расправу с нерадивым учеником, мгновенно разжигающая в твоей груди огонь, с радостью принимающая человеческую силу и смелость в качестве подношения к собственному алтарю. Мир, пестующий волю к победе, какую так редко можно встретить в современной Галактике.

Три параллельно существующие биосферы, причём одна из них — редчайшего кремний-фторорганического типа, уникальная распространённость альфа-водородных соединений в газовых оболочках, всё это за долгие миллиарды лет эволюции породило то, на что планеты террианского типа не будут способны никогда. Сложнейшие экзохимические симбионтные организмы, восемнадцать царств живого мира, чудовищная альфа-водородная субъядерная химическая энергетика, пронизывающая биосферу такой плотности и нишевой заселённости, что позавидует даже с грехом пополам восстанавливаемая Старая Терра.

Грандиозные картины, красочные описания которых Отрядный скороговоркой изливал на одинокого потерявшегося слушателя, они порождали в душе Ковальского совсем другое: образы новых промышленных центров, научных лабораторий, военных баз, горящих глаз, яростных криков… Его личный путь в Галактике окончательно зашёл в тупик, но Человечеству… ему нужен был этот новый вектор, этот плацдарм для борьбы не с проклятым врагом, не со страхами прошлого, от которых люди так здорово научились прятаться по тёплым уютным и пустым мирам.

Третья Эпоха заканчивается.

Ковальский напряжённо вглядывался в панораму, разворачивающуюся вокруг по мере вхождения гасящего орбитальную скорость челнока в атмосферу. Громоздкая, казавшаяся чрезмерной для такого маленького аппарата силовая броня и литой н-фазный корпус уверенно держали невероятно агрессивную местную атмосферную химию, однако во вспыхнувшем вокруг челнока плазменном коконе действительно творилось что-то страшное, пусть зелёно-голубой яростный рёв и не проникал в кабину. А вот — те самые клетки, о которых с такой экспрессией говорил во время полёта Отрядный. Может, это на наших глазах зарождающийся новый планетарный разум, может, просто невероятно усложнённая ксенобиологическая структура, ничего общего с разумом не имеющаяся.

И с этим они тоже столкнутся.

Неужели ему всё время теперь — вот так, ловя нечаянные мысли, как ускользающую змею за хвост, не имея возможности даже толком её обдумать?

Они уже приближались к конечной точке своего маршрута, осталось только вернуть всё как было, пусть Отрядный остаётся прежним, у Рэдэрика Ковальского достанет совести не разрушать безвозвратно то, что не он построил и то, что отнюдь не только он ценил.

— Майор, о чём это мы говорили, я отвлёкся.

— Ты рассказывал мне о Ню-Файри. А пилоны, они и вправду в темноте настолько красивы?

— Что вы, невероятно. Я вам сейчас покажу. По правому борту.

Повисло молчание. Дадим ему прийти в себя. На всё нужно время. Он же просто человек.

Шлюзование заняло в два раза больше времени, чем весь полёт сквозь атмосферу. Местные условия навязывали свои стандарты. Да и Отрядный, похоже, что-то всё-таки заподозрил, явно нервничая. Нет, он действительно уже не тот десантник, каким был когда-то. Напоследок — пожатие рук. Как ещё одно качание маятника, идущего вспять.

— Я завтра найду вас, обязательно найду. Вам нужно увидеть то, что является истинной силой, духом Ню-Файри, без которого эта планета никогда бы не далась нам в руки.

— Хорошо. Заходи прямо с утра. Я буду очень рад.

Улыбнуться в ответ — обязательно улыбнуться.

Они разошлись в разные стороны, Ковальский же подумал, что эта мимоходом назначенная встреча может всё-таки состояться. Даже вот как —будем считать её обязательной. Хотя зачем ему это всё, теперь. Простое маленькое подленькое предательство старого боевого товарища. Слишком мелко